сидящего напротив на черном кожаном диванчике.
– Погоди, погоди… Я сейчас народ соберу. Совещание. Хочу, чтобы все это слышали, не возражаешь?
– Нет, – ответил Борис.
Денис позвонил Орловой и Косте. А, потом, подумав, позвал еще и Витю с Васей. Народ собрался достаточно быстро, и Дмитриевский, окинув всех взглядом, кивнул в сторону Скрипника:
– Знакомьтесь, Борис Аркадьевич. Заместитель генерального директора.
– Да мы знаем вроде, кто он, – ответила за всех Орлова.
– Такого – не знаете. Борис Аркадьевич, не сочти за труд, расскажи ребятам про свое путешествие. Вкратце, как мне.
– Чего тут рассказывать. – Благородное лицо Скрипника было преисполнено серьезности и грусти и за все время его рассказа так и не изменилось. – Привет, кстати, ребята.
– Привет, – буркнул Аблокатов, а остальные посчитали нужным промолчать.
– Чего тут рассказывать… К ночи воскресенья добрались до Петрозаводска. Знаете такой городок? Столица Карелии. У нас там был забронирован номер в отеле. Ну как – в отеле… Ленка не захотела ночевать в машине. Хотя у меня там трансмиссия автоматическая…
– Ну и правильно! – успела вставить Орлова. – Я тоже бы не захотела…
– Вот-вот, – продолжил Скрипник. – В отеле света нет, наш номер занят влюбленной парочкой, Ленка ржет, я нервничаю. Дали другой. Заселились. Света так и нет. Чего делать?
– Понятно чего… – продолжал недовольно бурчать Аблокатов. Его, видимо оторвали от важного занятия.
– Да, – продолжал Борис, – понятно. А ночью свет дали, так все зажглось, как будто мы не в гостинице на Лососинской набережной в Петрозаводске, а в отеле «Фламинго» в Лас-Вегасе. Все горит. Даже в ванной подсветка у зеркала. В общем, весело. В понедельник едем дальше. Дорога шикарная, летим быстро. Часа через три, между Петрозаводском и Белым морем, на шикарную дорогу зачем-то вышел лось. В последний раз я сталкивался с ним давным- давно, в армии. Старослужащий орал мне: «Да я тебе сейчас лося пробью». Того же, который на дорогу из леса вышел, я не пробил: руль вывернул. А Ленка моя, непристегнутая, пробила. Лобовое стекло. Я ее назад положил и помчал, куда ближе: в Кемь, там сразу в больничку…
– Нашел куда везти… – проворчал Аблокатов.
– Ты чего бубнишь? – спросил у него Скрипник. – Бу-бу-бу… Как старый дед!
– Я бубню, потому что… Бубню… – пробормотал Костя, вспомнив героя своего детства Портоса.
– Костя, хватит! – накинулась на него Орлова. – Чего там дальше, Борис Аркадьевич?
– А дальше – стационар, кома, а меня отправили город осматривать. Я, правда, не сразу ушел, по дороге им телек в приемном покое раздолбал. Там Малахов какую-то чушь несусветную нес. А потом меня дядя Мотя отловил, местный житель, к себе увлек. У него и остановился.
– Водку пили? – спросил Дмитриевский.
– Маленько. Без нее достопримечательности плохо видно. Ну вот, а в субботу с утра поехали в Питер. Выделили нам машину скорой помощи, я оплатил расходы, бензин. Они впереди едут, а я за ними. Двое в машине: шофер и в салоне сопровождающий, молодой совсем паренек, интерн. Едем без остановок, видно, что шофер опытный, быстро, четко. Ну а я за ним, дистанцию держу. И все здорово, уже и Петрик позади, в Ленинградскую область въехали, а тут, где-то за Приозерском, со встречной полосы на них «газель» летит. Я ее раньше увидел, чем шофер, и по тормозам дал со всей дури, а тот через секунду после меня тормознул. Грузовичок прямо перед скорой крутануло, и она вошла «газели» в бок, уже здорово оттормозившись, но все равно сильно. Я же к ним подъехал уже километрах на десяти и ткнул скорую в зад, тихонечко. Повезло: сзади машин не было больше и видимость шикарная, никаких поворотов больше километра. Основной удар на кабину скорой пришелся… Я – сразу туда. Шофер без сознания. Я в «газель»… Там двое парней – живые, здоровые, ругаются. Я их обматерил и хотел уже было в скорую лезть, но тут один между матюгами вставил что-то типа: «Ты чего, лось, пьяный, что ли, ты же подшивался?» А я спрашиваю его, почему лось? Пялятся на меня оба, говорливый тычет в соседа и отвечает: «Витька Лосев, кореш мой. Он не бухой, слышь? Он не пьет уже месяц: подшился. Да же, Лось?» Тот молчит. А я в скорую бегом. Открываю дверь. Интерн на полу валяется, орет благим матом, похоже, с рукой что-то. А Ленка в сознании. На койке сидит. Меня увидела, глаза выпучила. Говорит: «Боря, это Доктор Албан? Почему он так кричит?» Я отвечаю: «Нет, это интерн Иванов». Она зевает и давай ложиться обратно на койку. А я испугался, что она снова заснет. Вытащил из скорой и на руках к себе в джип унес. Назад положил, пристегнул, сел за руль и помчал в Питер, по дороге скорую и ГАИ вызвал. И трещал без умолку, только чтобы она не заснула, смешил, всякую чушь нес… И самое что интересное, она сзади лежит – посмеивается ведь… За час домчался до города. Еще через пятнадцать минут – до клиники. Там нас встретили как родных, ее осмотрели, чего-то дали, уложили, сказали приезжать в воскресенье. Нормально все. В конце недели домой отпустят…
В кабинете Дмитриевского повисла тишина, прерванная в итоге смехом Орловой:
– Борис Аркадьевич, тебя что, Ян Арлазоров укусил?
– Ян Арлазоров уже не может никого укусить, – серьезно ответил Денис, – он завершил свой замечательный жизненный эпизод. А Борис Аркадьевич молодец…
