обычно – двадцать – тридцать). В этих изданиях не содержалось никаких призывов к борьбе с существующим строем, они занимались главным образом пропагандой русских исторических традиций и «государствообразующего» значения русского народа. «Ни для никого не секрет, что русские были и остаются фундаментом многонациональной державы… Вся многонациональная громада нашего государства вращается именно вокруг русского стержня, и если сейчас вырастающие центробежные силы готовы разорвать эту громаду, то следует думать, в первую очередь, об укреплении самого стержня», – писало «Вече» в 1973 г. в редакционной статье «Борьба с так называемым „русофильством“ или путь государственного самоубийства».
Но даже и эта более чем умеренная оппозиция влекла за собой суровые кары – Осипов в 1975 г. получил 8 лет «строгого режима», Бородин в 1982-м (правда, уже не за самиздат, а за тамиздат) – 10 лет. На грани ареста в начале 1980-х находился наиболее значительный интеллектуал националистического диссидентства – всемирно известный математик И. Р. Шафаревич. В 1974 г. был выслан на Запад А. И. Солженицын, высказывавший в «Письме вождям Советского Союза» (1973) определенно националистические идеи. Но количественное влияние сам– и тамиздатских текстов русских националистов было крайне невелико.
Гораздо больший резонанс имела легальная печатная продукция «системных» националистов, участников так называемой русской партии, возникшей в среде русской гуманитарной интеллигенции в середине 1960-х и действовавшей на основе структур Всероссийского общества охраны па мятников и культуры. Ее ядро составили литературоведы В. В. Кожинов, П. В. Палиевский, критики А. П. Ланщиков, М. П. Лобанов, О. Н. Михайлов, Ю. И. Селезнев, В. А. Чалмаев, историки С. Н. Семанов и А. Г. Кузьмин, публицисты В. Н. Ганичев и Д. А. Жуков, поэт С. Ю. Куняев, театровед М. Н. Любомудров, художник И. С. Глазунов и др. Под влиянием РП находились журналы «Молодая гвардия», «Наш современник», «Москва», издательства «Молодая гвардия», «Современник», «Советская Россия». К ней тяготели так называемые писатели-деревенщики – В. П. Астафьев, В. И. Белов, В. Г. Распутин, В. А. Солоухин, В. М. Шукшин и др. Идеология РП, прикрывающаяся официальным «национал-большевизмом», подспудно, однако, вносила в него принципиально новое содержание. Кратко говоря: если в «национал-большевизме» русское обретало легитимность как то, что породило советское, то в версии РП, напротив, советское оправдывалось как органическое продолжение русской истории.
Большинство публицистов РП были далеки от коммунизма и марксизма, они осторожно, но последовательно реабилитировали православие, русскую религиозную философию и, в общем, самодержавие (Солоухин демонстративно носил перстень с изображением Николая II). Обе революции 1917 г. воспринимались ими как катастрофа, период до середины 1930-х гг. отрицался как нигилистический и разрушительный, зато «национал-большевистский» поворот приветствовался как возвращение к истокам. Власть компартии трактовалась как меньшее зло по сравнению с «вырождающейся» западной демократией, предполагалось, что она может постепенно отказаться от коммунистической идеологии и стать просто традиционной русской авторитарной государственностью (весьма, впрочем, идеализированно представляемой), поэтому прямая политическая оппозиция по отношению к ней не приветствовалась.
«…Для нас не столько важна победа демократии над диктатурой, сколько идейная переориентация диктатуры, своего рода идеологическая революция. Такого рода революция может совершиться и бескровно, как победа христиан в Римской империи…» – декларировалось в самиздатском программном документе русских националистов, написанном публицистом А. М. Ивановым (Скуратовым), «Слово нации» (1970). Наиболее склонный из всех своих соратников к радикальным формулировкам С. Н. Семанов записал в дневнике в 1969 г.: «Законность власти определяется временем, привычностью к ней народа. То есть: восставать и бороться против Бланка [то есть Ленина] – это есть борьба за восстановление законной власти, а бунтовать против Иосифа Виссар[ионовича] и его наследников – деяние греховное. В России были и будут благими лишь преобразования, осуществляемые сверху».
Таким образом, степень нелояльности РП по отношению к правящему режиму была не столь уж велика, тем не менее гонения на ее адептов случались иногда нешуточные. Тот же Семанов в 1981 г., на основании секретной записки Андропова в ЦК КПСС, в которой русисты обвинялись в том, что «под лозунгом защиты русских национальных традиций они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью», был не только снят с должности главреда журнала «Человек и закон», но и подвергся в следующем году допросу в Лефортовском следственном изоляторе КГБ в рамках дела арестованного за самиздат А. М. Иванова.
В сочинениях как диссидентских, так и системных русистов 1960—1980-х можно найти постановку очень важных проблем русской жизни, в частности, в «Слове нации» много говорилось о русском неравноправии в СССР: «Откуда-то всплыла и усиленно муссируется версия, будто русские являются привилегированной нацией. На самом деле все обстоит совсем наоборот… Сегодня нам ставится в вину, что русские, составляя 57 % населения страны, играют непропорционально большую роль. Мы бы сказали наоборот – непропорционально малую. Начать с того, что все так называемые союзные республики имеют свои коммунистические партии – кроме России. Результатом является действительно непропорциональное усиление самой мощной из региональных группировок – украинской. (Любопытно, что этот тезис находит подтверждение в дневниках предельно далекого от русского национализма А. С. Черняева: «Позавчера ПБ назначило несколько новых заместителей председателя Совмина и несколько новых министров… Все – украинцы, один ([И.И.] Бодюл) – молдаванин. В этой связи я с некоторым удивлением узнал, что и [Н.А.] Тихонов – хохол! Просто каток катит на Россию Украина» (запись от 19 декабря 1980 г. –
