каракалпаки, калмыки, киргизы и прочие соседи не прочь были поживиться грабежом, нападали постоянно. Вчерашние украинские мятежники проявили себя в Сибири с самой лучшей стороны. Службу несли добросовестно, умело. Например, в Красноярске прославился атаман Василий Многогрешный. Отражал набеги тувинцев и киргизов, совершал ответные экспедиции в их земли, одерживал победы. Эта часть малороссийских казаков и запорожцев так и влилась в сибирское казачество.
Ну а Речь Посполитую крымцы совершенно разорили. В Москву приезжали посольства императора, Венецианской республики, привозили послания папы римского. Ян Собеский боялся, что турки, разбив австрийцев под Белградом, навалятся на него. Принялся скандалить. Писал в Москву, будто русские не внесли никакого вклада в общую борьбу. Шантажировал, что разорвет «вечный мир», вместо этого договорится с турками. Но ведь и российское Левобережье татары совсем замучили. Становилось ясно – хоть в войну ввязались Софья с Голицыным, но завершить ее надо достойно, с выгодой для России. Петр с детства мечтал о воинских подвигах, тренировался со своими «потешными». Он мечтал и о море. А древние выходы Руси к южным морям перекрыли турки.
Осенью 1694 г. царь провел маневры, Кожуховский поход, а на 1695 г. наметил нанести удар. У него нашлись умные советники, план составили блестящий. При Голицыне противник привык, что русские лезут на Крым, а с Дона осуществляются отвлекающие операции. Теперь решили сделать наоборот. Под командованием Шереметева собиралась большая армия, 100 тыс. человек. Ей поручали, как и раньше, идти к Новобогородицкой крепости, соединиться с Мазепой и запорожцами. Но дальше двигаться не в крымские степи, а на днепровские турецкие крепости. Оттянуть неприятелей на себя, отрезать турок от татар.
А вторая армия в это время должна была спуститься по Дону и захватить Азов. Она была небольшой, 31 тыс., но Петр отобрал в нее лучшие части: Бутырский и Лефортовский полки (гвардию своего отца – бывшие «выборные» полки Кравкова и Шепелева), собственную гвардию – Преображенский и Семеновский полки, московских стрельцов. Их дополняли пограничные части Тамбовского разряда и донские казаки. Азов был сильнейшей крепостью, после прошлых кампаний его укрепления наращивались и совершенствовались. Но гарнизон был небольшим, 3 тыс. человек, и расчет строился на внезапности – налететь, штурмовать, и десятикратное превосходство гарантирует победу. Чтобы быстрее двигаться, даже не стали брать тяжелых пушек.
Но с самого начала расчеты перечеркнули грубейшие ошибки. У второй армии не было единого командующего, руководила «консилия» при молодом и неопытном царе. О планах болтали на всех застольях, а шпионов в Москве хватало. Турки узнали, увеличили гарнизон Азова до 10 тыс., изготовились к обороне. Даже когда подошло русское войско, к крепости прибывали эскадры с янычарами, боеприпасами. Осада велась бестолково. Обстреливали, атаковали. Но при штурмах и вылазках неприятеля только несли большие потери. Татарская конница в степи перхватывала обозы.
У Шереметева дело обстояло куда более солидно и грамотно. Его армия медленно спустилась вдоль Днепра, 26 июля подступила к крепости Кызы- Кермен. Она была послабее Азова, но тоже крепким орешком – каменные стены, 30 орудий, немалый гарнизон под началом Амир-бея. Поблизости держались татары ханского сына Нуреддина. Но Шереметев выслал против крымцев заслоны кавалерии, укрепил лагерь, велел обкладывать крепость шанцами, ставить батареи. Янычары устроили вылазку, но их смяли во встречном бою и загнали за стены.
С 27 июля открылась бомбардировка, начали рыть минные подкопы. 30 июля взрыв мины пробил огромную брешь в стене. Амир-бей понял, что сопротивляться бесполезно, и капитулировал. У русских обошлось почти без потерь, «полону взяли множество, также и пожитков. А стояли под ним пять дней, в шестой взяли». В других крепостях поднялась паника. Из Аслан-Кермена гарнизон бежал в Очаков, город заняли без боя. Запорожцев Шереметев послал захватить еще одну крепость, Таван. Для подкрепления присоединил к ним солдатский полк Жеребцова. Но и им вести бой не пришлось. Турки из Тавана предпочли «выбежать».
Петру до таких успехов было далеко. После неудачных штурмов, с запозданием, он принял решение подводить мины. Но турки их обнаруживали, взрывали подкопы, другие мины не срабатывали. Проторчали у Азова до конца сентября – а тут вдруг ударили ранние заморозки. Пришлось отступать: в летнем обмундировании, под дождями, потом повалил «великий снег». В общем, войскам крепко досталось. А Шереметев успел еще взять Мустрит-Кермен и Мубарек-Кермен. Удерживать крепости он не имел приказа, да и средств. Порушил их и увел армию на зимние квартиры. Но на Западе расценили кампанию как выдающуюся победу русских и славили именно достижения на Днепре!
В Польше выпустили брошюру на взятие Кызы-Кермена. На заглавной картинке первым в ворота крепости въезжал Петр, вторым с какой-то стати Мазепа. А Шереметев скромно следовал за ними в толпе прочих всадников. Впрочем, такому вниманию к личности украинского гетмана удивляться не приходится. В закулисных политических кругах Польши уже знали, что Мазепа – друг. Следовало поддержать его, создать репутацию выдающегося героя.
Но Петр умел делать выводы из допущенных ошибок и промахов. Он понял – чтобы утвердиться на морских берегах, нужен флот. По его указу в Воронеже развернулось строительство кораблей. Для следующего похода царь нашел и способного главнокомандующего, Алексея Шеина. Из Германии и Голландии выписали специалистов по инженерному, минному, артиллерийскому делу. Снова формировались две армии, но уже иначе. Говорить о внезапности больше не приходилось, поэтому у Шереметева забрали все пограничные полки, дворянскую конницу, 15 тыс. украинских казаков. У него остались только 2,5 тыс. солдат, часть казаков Мазепы и запорожцы. Но и задачи ему предписали сугубо отвлекающие – спуститься на лодках по Днепру и произвести демонстрации под Очаковом.
В январе 1696 г. умер царь Иван. Никакой роли он не играл, «второй царь» был чисто символической фигурой, и его смерть перемен в политике не
