петли. Воспользовалась тонкостями своих законов, протянула с отправкой запроса в Петербург. Высланные оттуда обвинительные материалы тоже получили не сразу, они «задержались» где-то при пересылке. А по финским законам арестованного без обвинительных материалов могли держать только месяц. Красина выпустили, и он исчез. Таким образом, большевистский «Центр» в Финляндии наконец-то прекратил существование.
«Апостол русской революции» Аладьин после своих выступлений за границей вообще не рискнул возвращаться на родину. Собранные деньги он тратил отнюдь не на революцию. По свидетельству потемкинцев, «вечно был пьян и гулял с вдовушками». Из Америки он доехал только до Англии, где и остался. Чайковский вернулся в Россию и был арестован, как и любимица американцев Брешко-Брешковская. И те же самые организации, которые устраивали им поездки по США, развернули кампанию о смягчении их участи. Петицию к Столыпину подписали 500 именитых граждан — Марк Твен, епископы Нью-Йорка и Массачусетса, несколько банкиров, ученые, мэры городов, президенты университетов.
Горький тоже предпочел в Россию не возвращаться. Из США он поехал в Италию, обосновался на острове Капри — самом дорогом курорте Европы. Устроился здесь «по-королевски», снял апартаменты в престижном отеле «Куисисиана», потом арендовал богатую виллу «Блезиус», в 1909 г. переехал на другую виллу «Спинола». Писатель не делал особого различия между личными расходами и «партийными». У него было 10 тыс. долларов, собранных в Америке «на революцию», были высокие гонорары за «Мать» и другие произведения. Однако на непомерные траты на Капри даже этих денег никак не хватило бы.
Американский историк, профессор Р. Спенс, показал, что в распоряжении Горького оказались куда большие суммы — в качестве личного секретаря его сопровождал член ЦК большевиков и помощник Красина Буренин, которому были доверены 170 000 руб., захваченные в Государственном банке Хельсинки, и попутно с пропагандистской миссией Горький с Бурениным занимались в США другим делом — «отмывкой» денег. Через американские банки меняли краденые банкноты на «чистые» [98]. Покинув Нью-Йорк, Буренин остался при Горьком, а с такими деньгами можно было пожить очень широко.
К ним на Капри после побега из Финляндии приехал Красин, и у него тоже имелись изрядные суммы — выручка от «эксов», страховка Морозова. Редакция ленинской газеты «Вперед» — Богданов, Базаров, Алексинский, Луначарский — дружно и без раздумий отправилась на Капри, к Горькому и Красину (и к деньгам). Сюда потянулись и другие гости. «Буревестник революции» принимал всех, даже случайных людей. У него каждый день был накрыт шикарный стол. Сюда наведывались погостить американские журналисты и пропагандисты Уоллинг и Струнская — подруга Джека Лондона. Приехал старый приятель Горького (и любовник Андреевой) Рутенберг. Сбежав из России, он очутился на мели и вместе с женой, с детьми целый год жил у писателя, отдыхал, лечился.
Другим революционерам пришлось в данное время гораздо хуже. Правительства и общественность западных стран относились к ним куда более прохладно, чем раньше. Эмигрантов набежало много. Денег в партийных кассах не было. Найти заработки было трудно. И если в России разные политические течения действовали вместе, то за границей они сразу перессорились. Социалисты нападали на либералов. Социал-революционеры грызлись с социал-демократами. Даже внутри партий единства не было. В рядах большевиков и меньшевиков появились ликвидаторы, отзовисты, ультиматисты, примиренцы — и все враждовали друг с другом.
Но зарубежные покровители все же не бросили российских радикалов. Они получали убежище, им удавалось найти работу. Кадры как бы консервировались на будущее. Много политических преступников осело в Америке. В 1908 г. в США был основан Союз русских рабочих, насчитывавший 10 тысяч членов. Он примкнул к американской организации анархо-синдикалистов «Индустриальные рабочие мира». А социал-демократы образовали «Российскую социалистическую федерацию», она вошла на правах национальной группы в Социалистическую партию США.
Мощный центр эмиграции образовался и в Англии. Причем, в отличие от Швейцарии или Франции, здесь представители разных партий прекрасно находили общий язык, их связывало между собой «Общество друзей русской свободы». От большевиков с ним взаимодействовал Литвинов. Сюда переехал и Чичерин, вступил в Британскую социалистическую партию, стал секретарем Комитета помощи русским политкаторжанам. Таким образом, в Лондоне оказался цвет будущей советской дипломатии. К здешней колонии эмигрантов присоединился младший брат предводителя уральских боевиков Якова Свердлова — Вениамин, бежавший за границу из сибирской ссылки.
Одним из активистов здешней революционной организации стал флотский инженер Костенко, завербованный в японском плену. Морское ведомство России включило его в комиссию, контролировавшую строительство на британских верфях крейсера «Рюрик». Получив от Костенко весточку, в Англию отправился и матрос Новиков (Прибой). Революционеры целенаправленно обрабатывали моряков, приходивших в Англию. Как писал Новиков, в порту на видных местах красовались объявления по-русски: «Человек, попавший в беду и нуждающийся в материальной помощи, всегда найдёт поддержку…» — и приводился адрес.
Костенко и Новиков стали работать под началом Савинкова. Для крейсера «Рюрик» из России прибыла команда моряков, из которых создали подпольную эсеровскую организацию. Готовили и теракт. Рассчитали: когда новый крейсер придет в Россию, его наверняка посетит сам Николай II. Двоих матросов, Авдеева и Коптеловича, воодушевили идеей убить государя, дали им револьверы. Савинков впоследствии вспоминал: «В октябре в Кронштадте состоялся высочайший смотр “Рюрику”. И Авдеев, и Коптелович встретились с царем лицом к лицу. Ни один из них не выстрелил» [69]. Все-таки рука русских людей не поднялась на своего государя! Или… чья-то молитва помогла? Незримо затронула душевные струны, надломила жесткую корку агитации на матросских сердцах?..
Когда «Рюрик» ушел в Россию, под руководством Новикова сформировали «летучий отряд», кочевавший по портам Европы и Северной Африки, где
