причаливали русские суда. Искали встреч с матросами, вели пропаганду. А в Англии среди эмигрантов оказались и латышские боевики. Их предводитель Яков Петерс создал из них гангстерскую группировку «Лесма». Она занялась рэкетом, ограблениями. Несколько раз вступала в жестокие перестрелки с полицией, в одной из них погибли трое сотрудников Скотланд-Ярда. Петерса арестовали, и имелись доказательства, что он стрелял в полисменов. Однако его вдруг не только освободили, но стали принимать в светских салонах. Вскоре он женился на дочери банкира Нэйзи Фримен, стал управляющим отдела импорта крупной торговой компании.
По мнению современных историков, причина столь странной «амнистии» и перемены в судьбе могла быть только одна — вербовка британской разведкой. Тем более что среди знакомых Петерса в Лондоне насчитывают по крайней мере троих агентов британских спецслужб — Людвига Мартенса и братьев Пиленс. А за вербовку российских революционеров в Лондоне по-прежнему отвечал Уильям Мелвилл — тот самый, который ранее работал с Юлианом Мархлевским, он же завязал первые контакты с Соломоном Розенблюмом (Сиднеем Рейли) [78, 98].
Впрочем, прямая связь с иностранными спецслужбами была среди революционеров не столь уж редким явлением. Троцкий, например, стал сотрудничать с политической полицией Австро-Венгрии [79]. За это ему обеспечили проживание в Вене, австрийская разведка отдала ему львовскую газету «Правда», ранее принадлежавшую украинским сепаратистам.
Ленин, выбравшись из Финляндии, тоже хотел поселиться в Австро-Венгрии, поближе к России. Но австрийские власти поняли, что он будет засылать через границу литературу, боевиков, как из Финляндии. В данный момент Вена не желала портить отношения с Санкт-Петербургом, и Ленину отказали. Ему пришлось осесть в Швейцарии. А здесь никакой живой работы не было, эмигранты увязали в собственных склоках. Владимир Ильич взялся издавать газетенку «Пролетарий» тиражом всего 1 тыс. экз., но пересылать ее было некуда. Организации, возрождавшиеся в России, едва успевали сообщить о себе за границу, как приходили известия, что их уже накрыли.
Горький зазывал Ленина к себе, на Капри. Тот съездил, но вернулся крайне встревоженный. У Горького, Красина и Богданова возник второй центр большевиков, издавалась его прежняя газета «Вперед»! Они вовсе не собирались считаться с первенством Ленина, а главное, делиться с ним деньгами! Вместо этого решили самостоятельно развернуть широкую деятельность. Наметили на 1909 г. создать на Капри «высшую партийную школу». Красин по своим связям стал собирать слушателей из разных организаций России. Им оплачивались проезд, проживание. Из авторитетных партийных деятелей набирали преподавателей, назначали им высокие оклады. В их числе пригласили и Ленина.
Но он возмущенно отказался. Объяснил это теоретическими разногласиями с Красиным и Богдановым. Обвинил их в «богоискательстве». Богданов перенял точку зрения, распространенную у западных социалистов, что марксизм не противоречит христианству (протестантскому). Но подобные размолвки служили только предлогом. Когда требовалось, Ленин прекрасно находил общий язык с европейскими социалистами-христианами. На самом деле он увидел угрозу своему лидерству! Заподозрил (и не без оснований) попытку свергнуть его. Школой руководили Горький, Красин и Богданов, они распоряжались деньгами, а Ленина нанимали как исполнителя! Такая школа могла стать зародышем обновленных партийных структур. Штаб на Капри, от него через слушателей нити поведут к местным организациям. Но возглавлял штаб не он!
Однако к концу 1908 г. у Ленина тоже появились большие деньги — как раз завершилась афера с сестрами фабриканта Шмидта и подставными мужьями. На счета Владимира Ильича в банк «Лионский кредит» перевели наследство. Он сразу окрылился. Из переполненной эмигрантами Швейцарии переехал во Францию. И первым делом, обретя финансы, он созвал в Париже партийную конференцию. Пригласил на нее не только большевиков, но и меньшевиков, демонстрируя единство с ними — а нацелился против «раскольников» с Капри. Их разгромили в пух и прах.
Кстати, и сам Ленин, дорвавшись до денег, в расходах не стеснялся. Не до такой степени, как Горький, но зажил на широкую ногу. Снял в Париже шикарную четырехкомнатную квартиру в элитном районе. Вместе с ним и Крупской поселились ее мать, сестра Мария Ульянова, поступившая учиться в Сорбонну. Держали прислугу, Ленин устраивал себе отпуска, ездил с женой в Ниццу [39].
Красин, Богданов и Горький все-таки собрали свою партийную школу. Но слушателей было всего 12 человек. А интриги Ленина принесли свои плоды. Представители нелегальных организаций ехали из России, уже зная, что главный центр партии находится в Париже. Были очень удивлены, не обнаружив в школе Ленина, написали ему. Он выплеснул обвинения в адрес «раскольников» и добился своего — развалил школу. Шестеро слушателей сразу бросили ее, поехали к Владимиру Ильичу. Остальные воспользовались возможностью пожить на прекрасном острове, но по окончании курса тоже прикатили в Париж, и удовлетворенный Ленин дополнял их образование своими лекциями.
Горький бушевал, как ураган. Честил Владимира Ильича во всем богатейшем спектре и литературной, и привычной ему босяцкой лексики. Ведь школа позволяла ему как-то оправдать и «списать» колоссальные личные траты. А сейчас альтернативный центр на Капри распался. Красин уехал в Германию, получив хорошую работу на фирме «Сименс». Попытку обойти себя Ленин вчерашним соратникам так и не простил. Горькому ответственных миссий больше не доверял. Да и Красин отныне оставался в партии на важных, но второстепенных постах.
Но в скором времени и на Ленина насели меньшевики. Обвинили его в том же самом, в чем он обвинял конкурентов с Капри — в «раскольничестве». Ведь и он ни с кем не намеревался делиться деньгами Шмидта, хотя партия сидела без средств. Тратил их, как хотел, сохранял для большевиков отдельный руководящий «Центр», издавал собственную газету «Пролетарий». Меньшевики вспомнили, что Шмидт завещал наследство РСДРП. Стали требовать передать его Центральному Комитету, а ЦК был меньшевистским. Владимир Ильич долго отбивался.
Наконец, ЦК пригрозил разорвать отношения с ленинской группировкой. А единство партии пока еще было важным для выборов в Думу, участия в
