Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология

Существенно, что первая часть поэмы, в которой содержатся приведенные строки, носит название «The Burial of the Dead» («Погребение мертвого»).

126

Сообщено С. Шаргородским.

127

Цитрусовый сад на иврите пардес – почти «парадиз»! (оба – от древнеперсидского pairi-daeza, «огороженное место»).

128

Е. Сошкин поделился со мной альтернативным предположением о том, что здесь на Генделева повлияли строки другого участника Первой мировой, английского «окопного» поэта Исаака Розенберга (1890–1918): «…Их жизнь непрожитая отлетела, / Когда стальная жгучая пчела / Выпила дикий мед их юного тела» («Свалка мертвецов», пер. М. Зенкевича). Это стихотворение вошло в ту самую «Антологию новой английской поэзии» 1937 года, где был напечатан и приведенный выше отрывок из «Бесплодной земли» в переводе Игоря Романовича. Сошкин сделал обоснованное допущение, что Генделев читал эту антологию. Об истоках метафоры «пчела – пуля» и других примерах ее использования в поэзии модернизма см.: Сошкин Е. Горенко и Мандельштам. М., 2005. С. 28–29.

129

К слову, «Ода» написана усеченной онегинской строфой, что служит, опять-таки, неожиданным контрастом по отношению к душной ближневосточной атмосфере стихотворения. Онегинская выглядит так: AbAb CCdd EffE gg; у Генделева – тот же четырехстопный ямб, но в строфе вместо четырнадцати строк – десять, с опоясывающей мужской рифмой в последнем катрене: AbAb CC dEEd. У Генделева есть еще как минимум две вещи, написанные знаковыми пушкинскими размерами. Таковы генделевская «Элегия» с ее «сошли друзья моих веселых лет», которая вторит метрике и мелодике знаменитого лицейского стихотворения «19 октября» (1825), где: «Печален я: со мною друга нет…», и «Последний романс», метрически и акустически ориентированный на пушкинский текст, который он и дословно цитирует в первой же строке: «На свете счастья нет…»

130

У ливанского Дамура в ту самую войну шли вооруженные столкновения с террористами ООП.

131

Ср. у Генделева: «он был жив / пока наши не взяли Тир / и сириец стал мертв / – инш’алла» («Стой! Ты похож на сирийца…»).

132

Здесь и далее Элиот цитируется в переводе А. Сергеева.

133

А точнее, от перевода А. Сергеева, ибо в английском оригинале – bats, самые обыкновенные летучие мыши.

134

По словам самого Генделева, что подтверждают и черновики (архив С. Шаргородского).

135

Ср. «Был бинт горизонт / на коем / сукровица-полоса» («Бильярд в Яффо») – предвестие последней беды.

136

В данном случае примечательным образом Генделев оказался ближе к английскому оригиналу, чем перевод Сергеева. У Элиота: «…towers / Tolling reminiscent bells…» – букв.: «…башни / Звонят напоминающими колоколами…» И никаких «курантов». Кстати, следующая же строка элиотовского оригинала: «And voices singing out of empty cisterns and exhausted wells» (букв.: «И голоса поют из пустых резервуаров и обезвоженных колодцев»), в отличие от перевода Сергеева («И полнят голоса пустоты и иссякшие колодцы»), находит себе очень близкое соответствие в генделевском цикле «Месяц Ав»: «Как сладко пел мой рот пустой / с колодезного дна <…> но голоса <…> не слышала она <…>».

137

Неформальные «Генделевские чтения» проводятся Фондом памяти в Иерусалиме с 2011 г. На этих чтениях, тематика которых не ограничивается творчеством Генделева, выступали с докладами филологи, литературоведы и переводчики из Израиля, России и Украины.

138

Для примера назовем черновой набросок, озаглавленный «Не знал что Вас люблю, Елена» – один из исходных вариантов «Баллады моста через реку Литани» (Генделев М. Стихотворения, с. 25–26). И в этом наброске, и в других черновиках «Баллады» Генделев пишет название ливанской реки с ошибками («Лейтани»), явно соотнося его с мифологической Летой.

139

Генделев М. Въезд в Иерусалим: 1972–1976. [Тель-Авив], 1979. С. 107.