Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология

молчанье,
Тем упоительней журчанье.

По возвращении из СССР

VIII

На мир подлунный глянешь без прикрас —
и на тебе! Чайковский – пидарас…

За пасьянсом.
Военная тюрьма Рамле

IX

Заметив, что на Капри все усатые,
Сморкался трубно: «Ах вы черти полосатые!»

На Капри.
Лаская армянку

X

Этот лучший из миров
удивительно херов.

XI

Армагеддон, Армагеддон!
Как много дум наводит он…

XII

Напрасен труд топиться одному,
Когда ты ни Герасим, ни Муму.

Минута слабости.
Мертвое море

XIII

Да здравствует мыло душистое
И веревка пушистая!

XIV

Над лысым черепом любви
Соорудим из пальцев «V».

За туалетом

Клебаны и тетя

(басня)

Клебаны, жадные до плоти,
Могилу раскопали тети
И мясо хладное во рву,
Урча и сплевывая, рвут,
Качают грязные тюрбаны.
Ну что ж! на то они клебаны.

Диана и Вакх

Ебаться, право, сущая безделка.
Но раз, сойдясь на олимпийский двор,
Вакх и Диана, импотент и целка,
вступили в спор.

Рек Вакх: Что импотент, так с отрочества пьяный —
под кайфом не до вас, до баб!
– Я девочка, –   ответствует Диана, —
поскольку хер ваш слаб!

Едва не развалив Юпитера чертоги,
кляла Прыщавая похмельного Скопца.
Мораль: увы, увы! людя?м подобны боги,
когда туманен хер, а плева из свинца.

«Пока Кондом изобретал гондон…»

Пока Кондом изобретал гондон,
Нимало не дремала мать-природа.
Вот так родился пламенный Дантон,
Трибун и вождь французского народа.

«Когда сижу один я при луне…»

Когда сижу один я при луне,
Задумаюсь, бывает, на минутку.
«Клуазоне, – шепчу, – клуазоне»,
А медсестра уже уносит утку.

Переводы

Иегуда Галеви

(ок. 1075–1141)

«Душа на Востоке…»

1 Душа на Востоке, а тело – где Запад кровав.
В чаше изгнания – вина не слаще отрав.
Что мой обет – если Эдома род
Сел над Сионом, а надо мной – араб?
5 Я бы Испанию в пыль постелил за само
Счастье увидеть руины Храмовых врат!

Иегуда аль-Харизи

(ок. 1165–1234)

Из книги «Тахкемони»

1…а поэт был рабби Шломо-катан —
такой, что с ним рядом никто не стал —
(со времен, когда жил Эвер Ави Йоктан) —
семенили те, с кем он рядом шел, —
5 так велик был этот «Меньшой»!

Он до горних высей взошел ремесла,
ведь его Поэзия родила
на колена Мудрости, и сплела
чтоб – «он вышел первым». И – не отменить! —
10 первородства багряную нить.

Он был Мастером средь подмастерьев стиха;
Рядом с ним они по ветру шелуха,
да и Вдохновенье само
они крали, подделывая клеймо
15 того, «кто был помазан Господом перед народом его»,
Песне Песней – он равен – Шломо!

Разве сильный поэт, в свой высокий час —
и прочтет его – а для смертных, нас —
его Поэзия – чудо.
20 И «надо подняться на небеса, чтоб нам ее снять оттуда».

В молитвах из-под его руки
грозной мощью веет от каждой строки,
в Судный день – с вечера до утра —
мы внимаем Поэзии – нард и шафран
25 в оправе сапфира его пера!

Колоннада разума он – а стих
его – рабби царей земных!

Шломо ибн-Гвироль

(ок. 1021/22 – ок. 1053–1058)

От переводчика

Шломо ибн-Гвироль (он же Габироль, Гевироль, Авицеброн, Авицеброль et cetera) родился в Малаге предположительно в 1021 г. Прожив около 30 лет, он умер неизвестно где.

Жизнь этого гениального еврея была кратка, блистательна и трагична. Крохи свидетельств его неболтливых соседей по веку и вкрапления автобиографического характера в трудах самого Гвироля сообщают нам, отдаленным потомкам его современников, самую малость: был он тяжко болен, нуждался, был нелюбим, был непонят и отличался скверным характером (о чем эти современники, конечно, не умолчали). И уже никакие порывы исторических открытий, никакие филологические бури не сдуют тумана недостоверности и загадочности, окутавшего эту невероятную фигуру смутно различимых веков, Средних только по названью.

Смерть, которую он звал, ждал и называл Свободой, смерть встретил он в изгнанье, в каковое – после продолжительной, но тем не менее