Быков посмотрел на Алису, но она упорно избегала его взгляда. Решив объясниться с ней позже, он выслушал подробный инструктаж, проведенный не кем-нибудь, а самим Ватерманом. Сорок минут спустя, разместившись в тесной капсуле с Элен, он спросил себя, не зря ли вызвался быть первопроходцем. Сооружение, повисшее над морем, не выглядело надежным ни снаружи, ни изнутри. Окна запотели, становилось невыносимо душно.
– Как в сауне, – пожаловался Быков.
– Мы можем раздеться, – самым невинным голосом сказала Элен. – Никто не увидит.
Стало еще жарче. Заметив, как Быков машинально нашел взглядом задраенный люк, Элен насмешливо фыркнула:
– Не волнуйся, это была шутка.
– Никто не волнуется.
Это было ложью. Когда заработала лебедка и, пробив толщу воды, смотровая камера пошла вниз, Быков почувствовал, что по его телу бегут целые потоки пота. Оставалось радоваться, что утром он окунулся в океан и не забыл воспользоваться дезодорантом.
– Скоро станет прохладно, – пообещала Элен, сидящая почти вплотную.
В кабине потемнело. За иллюминаторами, заслоняя обзор, бурлили пузыри. Три минуты, пять, десять… Их мягко качнуло. Днище камеры коснулось грунта.
– Четыреста футов, – объявила Элен. – Я включаю иллюминацию.
Фиолетовая глубина озарилась электрическим сиянием. Расплющив нос о стекло, Быков прильнул к иллюминатору. Отсюда при свете прожекторов подводный мир выглядел непривычно. Все живое, что находилось поблизости, бросилось наутек. Было абсолютно пусто и жутковато.
– Скоро вернутся, – пообещала Элен, успевшая доложить наверх о том, что спуск прошел благополучно. – Живые существа быстро привыкают к изменениям. К тому же они очень любопытны.
– И доверчивы, – добавил Быков. – Излишне доверчивы.
– Это ты о себе?
– Не понял…
– Ну, я ведь заманила тебя в эту ловушку, – усмехнулась Элен. – И теперь тебе от меня не удрать.
Быков пожал плечами, постаравшись сделать это как можно небрежнее.
– Никто удирать не собирается, – буркнул он.
– Тогда, может, объяснишь, почему ты меня избегаешь? Из-за этой девочки?
Быков повернулся к ней:
– Просто я подумал, что мы заигрались. К чему могут привести подобные отношения?
Брови Элен подпрыгнули вверх.
– Как к чему? К оргазмам, разумеется. Желательно многократным и одновременным.
Быкова обдало холодком. В этот момент он отчетливо ощутил, что могут испытывать женщины, когда их домогаются беспардонные ухажеры. Его достали все эти бесконечные предложения порезвиться, недвусмысленные намеки, скользкие шуточки. Не слишком обремененное одеждой тело совершенно не волновало его, хотя и находилось не просто в пределах досягаемости, а значительно ближе.
– Элен… – начал Быков, еще не зная в точности, что и как намеревается сказать.
– Я слушаю, – моментально откликнулась она.
Ее лицо находилось в каких-нибудь двадцати сантиметрах. Из-за этого оно казалось неправдоподобно большим, как и глаза Элен, которые в жизни не поражали размерами.
– Ты очень хорошая…
– Сейчас последует «но», – сказала она. – Один умный человек сказал, что можно смело пропускать мимо ушей все, что говорится до этого. Итак, но…
– Просто ты хорошая девушка, – принялся выкручиваться Быков. – И я очень ценю тебя…
– Да? – преувеличенно восхитилась Элен. – Как приятно слышать! Дальше последует признание в любви? Жду с нетерпением.
Было слышно, как поскрипывает камера, задевая дно, как негромко шипит воздух, нагнетаемый с поверхности, как работают легкие сидящих рядом людей. Но это была не настоящая близость, нет. На самом деле их разделяла стена. Невидимая, но очень осязаемая. Во всяком случае, для Быкова.
– Ты ждешь напрасно, – проговорил он с большим трудом, но вместе с тем и с несказанным облегчением, потому что наконец решился сказать правду. – Я бы хотел поставить точку в нашем романе. Мне было с тобой хорошо. Я тебе благодарен. Но продолжать эти отношения значило бы обманывать себя. И тебя тоже.
– Ты влюбился в Алису? – спросила Элен, игнорируя сигналы вызова, поступающие с «Пруденс».
– Нет, – коротко ответил Быков. – Это было бы чересчур, учитывая разницу в возрасте. Ответь, пожалуйста. Наверху волнуются.
Пока она выходила на связь с профессором Заводюком и коротко рапортовала о том, что видит снаружи, Быков хранил угрюмое молчание. Когда же
