клочья?
Стараясь не поддаваться панике, Быков принялся фотографировать находку, чтобы позже рассмотреть ее во всех деталях в высоком разрешении. Алиса тем временем работала с видеокамерой. Она хотела снять стелу со всех сторон, чтобы дать возможность хорошенько рассмотреть объект тем, кто сейчас находился наверху.
Вышло так, что возле монитора дежурил Леоне, который как раз благодарно принимал чашечку кофе из рук прекрасной Элен, которая словно расцвела после вчерашней ночи. На ее щеках играл румянец, глаза сияли, губы были пунцовыми без всякой помады. Леоне в тысячный раз подумал, что ему очень повезло с этой женщиной. Пылкая, чувственная, раскованная… Конечно, иметь такую жену итальянец не хотел бы. Женщины, столь легко меняющие сексуальных партнеров, не остановятся, пока будут оставаться желанными. Это такой способ самоутверждения или что-то иное?
– Спасибо, милая, – улыбнулся Леоне, отпив глоток. – Ты приготовила замечательный кофе.
– Кофе готовил тот моряк с кривым носом, – сообщила Элен, присаживаясь рядом.
Каюта, в которой они находились, выполняла роль командного пункта и информационного центра одновременно. Она была так набита электронным оборудованием, что места для людей оставалось крайне мало. Колени Элен и Леоне соприкоснулись, вызвав искру желания, мгновенно пробудившую страсть.
– Скорее бы на берег, – хрипло произнес Леоне, беря Элен за руку.
Она наивно округлила глаза:
– Зачем?
– Я хочу привести тебя в отель. С нормальным душем и большой кроватью.
– Зачем? – повторила Элен, пренебрежительно фыркнув. – В полевых условиях гораздо интереснее.
– В той мокрой конуре, где мы были вчера? – удивился Леоне. – Мы там едва поместились.
– Зато были так близко. – Элен встала, мягко высвобождая руку. – Хочешь еще кофе? Я, пожалуй, закажу себе вторую порцию.
Итальянец, бросивший взгляд на монитор, не увидел там ничего, по его мнению, интересного и снова посмотрел на Элен.
– Похоже, тебе не терпится вернуться к кривоносому моряку?
Она расхохоталась, запрокинув голову так, что едва не ударилась затылком о полку.
– Ого! Ты уже ревнуешь, мой друг?
– Я? Ревную? – Леоне пожал плечами. – Это удел не уверенных в себе мужчин.
– А ты, я погляжу, в себе уверен!
Элен сунула большие пальцы за пояс шортов и прищурилась, ожидая ответа. Леоне отвернулся к монитору, глядя, как по экрану проплывает какой-то длинный светлый предмет, обросший серо-зелеными водорослями. Изображение было замутнено клубящимся илом и пузырьками воздуха. Неожиданно Леоне вспомнил, что Быков, находящийся сейчас под водой, тоже был близок с Элен и проделывал с ней все то же самое, если не больше. Приподнятое настроение как рукой сняло.
– Я в себе уверен, – буркнул Леоне.
– Неужели? – усмехнулась Элен. – Рада слышать. Так ты хочешь еще?
Речь, разумеется, шла исключительно о кофе, и Леоне это отлично понял. Он не понял другое: какая сила подняла его с крутящегося кресла и одним махом перенесла к дразнившей его женщине? Его руки обвились вокруг Элен и с силой прижали ее к себе, как будто он превратился в спрута, стремящегося задушить жертву в своих объятиях.
Элен не вырывалась. Она, загадочно улыбаясь, смотрела в глаза Леоне и в этот момент, несмотря на грубоватые черты лица, казалась ему самой красивой, самой желанной женщиной на свете.
– Я хочу еще, – хрипло пробормотал он, не сводя с нее глаз. – Да, Элен, я хочу еще и еще, снова и снова.
– Побереги сердце, Леоне. Избыток кофеина вреден для здоровья.
– При чем тут кофеин? К черту кофе! Иди сюда.
Качнув стол, они сделали несколько неуклюжих шагов, словно намереваясь станцевать танго под звучащую только для этих двоих музыку. Развернув Элен, Леоне прижал ее к стене. Хихикнув, она позволила ему забраться себе в шорты, но тут же сжала его жадную руку. Ее пальцы были сильными и горячими.
– С ума сошел, – прошептала Элен. – Сюда могут войти. Здесь нельзя.
Однако ее смеющиеся глаза говорили: можно. И рука, удерживающая Леоне, как бы случайно запихнула его ладонь глубже, чем он уже себе позволил.
– Что здесь происходит? – прогремело рядом.
Взглянув на дверь, любовники увидели закипающего яростью Заводюка. Белоснежные волосы профессора стояли дыбом, лицо медленно наливалось
