– Услуги? – переспросил он, страдальчески морщась. – Вы говорите так, будто… будто я… мы…
– Да что ты сегодня все мямлишь, Дима? – недовольно спросил Заводюк. – Впрочем, тебе простительно. После таких испытаний. – Он взял линейку и переложил ее подальше. – Сегодняшний случай открыл мне глаза. Я больше не допущу, чтобы моя девочка подвергалась такой опасности.
Поникшая голова Быкова резко поднялась.
– По-вашему, я опасен? – довольно надменно поинтересовался он.
– Ты? – Глаза Заводюка недоуменно вытаращились. – Я говорю об этой ужасной пиранье, которая набросилась на Алису.
Быкову показалось, что лампу на столе заменили на куда более яркую.
– Это была мурена, – поправил он.
– Хорошо. Это была мурена. Нет, не хорошо. Это плохо! Это очень плохо! Алиса моя единственная внучка. Отныне ей нечего делать под водой.
– А она согласится отсиживаться наверху, пока другие будут искать? – осторожно спросил Быков.
– Ты должен ее убедить. – Заводюк направил палец на собеседника, словно собираясь расстрелять его в упор. – Для этого я тебя и позвал. Ты ее лучший друг, старший друг. Кому же, как не тебе, повлиять на девочку?
– В принципе, я мог бы обойтись без напарника.
– Вот и отлично! Значит, договорились?
– Не знаю, послушает ли меня Алиса… – Быков запустил пальцы в кудри. – Мне кажется, вы могли бы ей просто запретить. Как начальник экспедиции.
– Нет-нет! – испуганно вскричал профессор, выставляя перед собой раскрытые ладони. – Алиса замечательная девочка, но характер у нее трудный. Когда ей что-нибудь запрещают, она непременно добивается своего.
Быков не знал, обладает ли этой самой пресловутой мягкой силой. Не испытывал он и уверенности в том, что сумеет отговорить Алису от участия в подводных экспедициях. Однако облегчение, охватившее его после того, как тема беседы с профессором окончательно прояснилась, было сродни эйфории, и он согласился.
Утром решимости у Быкова поубавилось. Он не представлял себе, как подступиться к Алисе с этим разговором. И тут, словно давая ему время на раскачку, в события вмешалась Природа.
Поднявшись на палубу с первыми лучами солнца, Быков ощутил отвратительное зловоние и очень скоро определил, что ветер доносит до него запах разлагающейся плоти. Молодой матрос с бледным, как у покойника, лицом стоял на носу, вцепившись в поручни.
– Откуда эта вонь, приятель? – спросил Быков.
Вместо того чтобы ответить, парень поспешно перегнулся через борт и выпустил в воду мощную мутную струю.
– Не говори никому, – попросил он, когда приступ тошноты закончился.
– Хорошо, – согласился Быков.
Поначалу он решил, что воздух портил запах рвоты, но, бросив взгляд вдаль, увидел непривычно большую стаю чаек над огромным продолговатым предметом, темнеющим над волнами.
– Кит, – пояснил парень, проследивший за направлением взгляда Быкова. – Дохлый. Его прямо на нас гонит. И ветер в нашу сторону, как назло.
– Нужно уступить ему дорогу, а потом вернуться.
– Кэп так и собирался поступить, но ваш босс ему запретил. Не доверяет приборам. Боится, что если сняться с якоря опять, то вы потом свой камень вообще не найдете.
– Найдем, – уверенно произнес Быков.
Они поболтали еще немного. Парня звали Гарри. Он похвастался, что первым обнаружил Быкова и Алису, когда те всплыли так далеко от «Пруденс». Изъявления благодарности он встретил с кислой миной и опять склонился над водой. Для Гарри это была последняя возможность расслабиться, потому что вскоре на носу собрались почти все члены экипажа.
– Ох и воняет, – пожаловалась Элен, зажимая нос.
Стаут усиленно дымил трубкой, окружая себя клубами ароматного табака. Профессор Заводюк дышал сквозь рубашку, которой прикрыл нижнюю часть лица.
Как назло, разлагающаяся туша остановилась метрах в ста от судна, упорно отказываясь дрейфовать дальше. Солнце поднималось все выше, смрад делался все нестерпимее, но ничего поделать с этим было нельзя. Более того, к разочарованию исследователей, пришлось отменить погружения, потому что пространство вокруг кита буквально кишело акулами. Самые прожорливые с плеском выпрыгивали из воды, чтобы отхватить зубами кусок нетронутой плоти.
Вокруг массивной головы кита, словно саван, колыхались рыбацкие сети, в которых он, видимо, и запутался.
