— Она!.. Сейчас войдет!.. «Медведь»… — внезапно мелькает мысль.
Порывистым движением Ардатов вынул из кармана гребенку и торопливо провел несколько раз по волосам, потом поправил усы и, устремив глаза на двери, стал напряженно ждать.
Послышались быстрые, легкие шаги, направляющееся к кабинету. Николай Степанович, не отрывая глаз от двери, сделал два шага назад и бессильно опустился в кресло перед столом.
Дверь отворилась и изящная маленькая блондинка в большой белой шляпе вошла в комнату, внеся с собой свежесть улицы и радость молодости, довольной и собой и жизнью.
— Коля, ты уже дома? Вот сюрприз!.. Здравствуй, милый!.. Что же ты?.. Но что с тобой? На тебе лица нет! Что случилось?..
Ардатов молчал, продолжая глядеть на жену.
— Коля, что с тобой? Что случилось?.. Ну скажи же!
Она бросилась к мужу и схватила его за руку… Ардатов грубо оттолкнул ее. Он чувствовал себя обиженным и правым, чувствовал, что все данные на его стороне, но вместе с тем не находил силы, не находил слов начать тяжелое объяснение.
Молодая женщина недоумевающе смотрела на него.
— Я знаю все… — наконец нашел фразу Николай Степанович и тотчас невольно подумал:
— Как пошло… Как в романе…
Но сейчас же поправился:
— Я знаю, что ты мне изменяешь… — и, видя отрицательный жест изумленной женщины, хотевшей что-то сказать, перебил, торопясь говорить:
— Не отрицай!.. Не лги!.. Я случайно в спальне нашел письмо от… от него… ты знаешь, про кого я говорю… В другой раз будь осторожнее, когда будешь обманывать его… — желчно попытался сострить Ардатов…
Молодая женщина побледнела:
— Но, Коля… — нерешительно начала было она.
— Подожди!.. — опять грубо перебил Николай Степанович. — Это письмо открыло мне глаза… В нем слишком… слишком ясно говорится о ваших отношениях с ним… о разных поцелуях и тому подобных гадостях… — продолжал Ардатов, сделав ударение на слове «гадостях»:
— Ты, конечно, понимаешь, что между нами теперь все кончено и… возврата… возврата того счастливого светлого прошлого… не может быть… никогда…
И вдруг ему стало до боли жаль эту маленькую женщину, растерянно смотревшую на него… Так безумно захотелось обнять ее… прижать к груди…
Но тут вспомнилось слово «медведь» и опять со злобой Ардатов докончил:
— И медведь… медведь… не будет уж больше стеснять тебя!..
— Но, Коля, какое письмо?.. Где?.. — заговорила Вера. — Это какое-то недоразумение… Покажи мне его!..
— Изволь!.. Смотри, если сомневаешься!.. — И, вынув скомканный клочок фиолетовой бумаги, Ардатов показал его жене.
Та сначала с недоумением посмотрела на письмо, потом внезапно веселым голосом спросила:
— Это письмо?.. От него?.. А я думала…
—
И с громким смехом Вера выбежала из комнаты.
Ардатов, окончательно сбитый с толку смехом жены, ничего не понимал.
Через минуту вернулась Вера, держа в руках фиолетовый листок бумаги такого же формата, какой был у ее мужа.
— На, читай, Отелло!.. — продолжая смеяться, протянула она Ардатову вторую половину письма.
Тот машинально стал читать:
…рядом с твоим мужем, хотя ты пишешь, что твой медведь очень красивый, умный и любит тебя. Чувствую, что ты счастлива и не буду больше отвлекать твоего внимания, которое, по-видимому, пока всецело принадлежит твоему мужу. Еще раз крепко, крепко целую.
Твоя Маргарита Вильбуа.
Прочитав письмо, Ардатов дико посмотрел на улыбающуюся жену, потом, внезапно поняв все, бросился к ней и крепко обнял, повторяя:
— Вера!.. Моя Вера!..
Через полчаса, поправляя смятую прическу перед зеркалом, Вера довольно улыбнулась:
