– Откровенно признать свою ошибку – это почти что искупить свою вину за ее совершение. Кстати, а имя у свиньи какое? – деловито спросил белый вождь.
Папуасы в замешательстве. Никто не дает свиньям имена.
– А вот это – зря…
Виктор вдруг вспомнил и, используя все свое красноречие и знание ток-писина Пиакор, рассказал папуасам историю, как свинья спасла жизнь своему хозяину в годы Второй мировой войны…
Еще до войны в одном из сел Слобожанщины одна молодая бездетная женщина приручила поросенка – назвала Васькой, носила его с собой, почесывала, он хрюкал, и ей нравилось. Добрый такой, ласковый.
А тут пришел муж после событий на реке Хасан и озере Халхин-Гол, с ранением, после госпиталя: «Ты что, с ума сошла? Свинью в постель брать?» А поросенок к тому времени уже хорошо подрос и привык. Подошел и тычет рылом. Старый солдат посмотрел на него и машинально почесал свинью за ухом: «Что сделаешь? Живое ведь…»
Нестандартная идиллия: лежит мужчина в кровати, Васька подходит к нему и рылом тычет. Хозяин почешет его, а потом: «Ну, иди, иди уже, стервец…» Поросенок прыг к нему на кровать и ляжет рядом… И все довольны. А на тот момент весил Васька уже килограммов девяносто.
…Пришли немцы… Так случилось, что жена уехала в эвакуацию, а муж не успел к машине – он инвалидом был, без ступни. И вот враги уже в деревне. А мужик дома с Васькой. Сидят и не высовываются из хаты. Тут в дом вламываются фрицы, человек пять… и к мужику: «Руссишь партизанен, руссишь шайзе…» и так далее. И не миновать хромому Ивану расстрела, но то, что произошло в следующую минуту, выжившие односельчане помнят по сей день…
В светлицу ворвался разъяренный кабан Васька и кинулся на обидчиков хозяина. Укус – и один солдат падает с тяжелой травмой лодыжки. Второй укус – и второй фашист с криком боли и ужаса хватается за колено и валится навзничь. От неожиданности оккупанты кинулись кто куда, а мужик ходу через окошко и огородами. В общем, Васька жрал этих фрицев, пока они его не пристрелили. А мужик забежал в лес, и, услышав роковой выстрел и предсмертный взвизг своего спасителя кабана Васьки, сел и заплакал…
Виктор знал, на что рассчитывал: папуасы хули хоть и кровожадные людоеды, но в сущности своей были мягкими и совершенно беззлобными людьми. Однако такой реакции от них он все-таки не ожидал. После рассказа о Ваське плакали женщины и дети, и у многих, даже самых крепких, воинов в глазах стояли слезы. Кабан-защитник произвел на туземцев неизгладимое впечатление…
Но что же делать? Вопрос с именем бабушки Руфы решать надо. Виктор находит выход:
– Назовите свинью как бабушку, а свинью съешьте на свадьбе, и будет у вас череп с именем… – глубокомысленно произнес новый вождь. На том и порешили.
Этот вечер закончился комично. Лавров рассчитывал уйти как герой из фильма, который спас человечество. Весь в крови и побоях, но гордо расправив плечи. Медленно так, под титры и взрыв на заднем плане. Но удовлетворенные папуасы с возгласами одобрения и криками «Мудрый Хоро! Мудрый большой белый Хоро! Настоящий хули!» поспешили к нему. Виктор, увидев их порыв, отступил шаг, потом второй.
– Что? Опять по спине? Нет! Ни за что!
Журналист развернулся и, явно играя, побежал из поселения под хохот Пиакор. За ним бежало несколько папуасов с улыбками, пытаясь догнать. Где-то за деревьями разносилось:
– Не-е-ет! Спину не трогать! С ума сошли! Я вам что, ковер?…
Дело было сделано. Благодаря подвернувшемуся случаю доверие Эбумы было завоевано, и Виктор, понимая это, на следующий день перехватил счастливого жениха прямо у крайней хижины, когда тот собирался за каким-то лакомством для любимой – то ли за розовоглазыми кузнечиками, то ли за плодами «красного фрукта».
– Эбума!
– Слушаю, вождь! – с восхищением откликнулся парень.
– Мне нужна твоя помощь!
– Эбума готов работать на тебя. Ты подарил ему Руфу.
Как раз в это время к ним подошла Пиакор, и Виктор продолжил:
– Мы тут с Пиакор собираемся на охоту в джунгли…
– Эбума знает, где лучший казуар, – весело ответил молодой папуас, – Эбума покажет тропу, где ходит самая большая дикая свинья, Эбума…
– Эбума покажет, куда он ходит ночью? – перебил парня журналист.
Эбума осекся и опустил глаза.
