беседы.
Первым слово взял вождь бедуинов.
Мухаммед переводил речь вождя весьма импульсивно и замысловато. Как только Аристарх начинал улавливать суть разговора, Мухаммед вдруг начинал рассказывать о том, как вождь восхищается красотами Египта, величием пирамид, великолепием реки Нил, и вообще всеми египтянами. Время от времени, как будто вспоминая родные края, Мухаммед вдруг слегка пританцовывая на месте, начинал петь, что-то на арабском, повергая тем самым в легкое оцепенение «достопочтенное бедуинское собрание».
Несмотря на специфику «синхронного перевода», Аристарху удалось понять, что эти бедуины как раз и являются теми самыми «мавританскими беженцами», которых должен был навестить его патруль.
Узнав о том, что лагерь их располагался не далеко от Аква-Нита, но ввиду плохих условий жизни и отсутствия корма для животных, они были вынуждены покинуть эту местность и сейчас они направляются в Мавританию, в родные края, Аристарх изменился в лице.
«Отмахать столько верст по непролазному песку, чтобы встретить тех, кого искал, ни где ни будь поблизости от лагеря, а на минном поле в непонятном месте!» – размышлял Аристарх, пытаясь сложить воедино обрывки получаемой от Мухаммеда информации, и время от времени посматривая на Сулеймана, который пытаясь показать чрезмерную занятость и безучастность в происходящем, что-то усердно крутил и нажимал в радиостанции.
– Мы ждали проводников, они должны были провести нас через минное поле, но тут появились вы, – внезапно начал Мухаммед как-то очень подробно переводить речь вождя, прервав тягостные размышления Аристарха.
– Я не сомневался, что международный контингент знает все проходы в минных полях и поэтому без колебаний последовал за вами, – вдруг от первого лица перевел Мухаммед следующее высказывание вождя, указательным пальцем показывая Аристарху на его хитрую улыбку.
От неожиданности Аристарх, вдруг выронил карту из рук и, отшатнувшись, наступил на ногу Мухаммеду, отчего тот издал весьма протяжный и местами воодушевляющий крик.
В тот же момент, Сулейман вдруг поймал на радиостанции весьма любопытную арабскую музыкальную программу, с уже знакомыми Аристарху тамтамами, жалейками и характерным женским повизгиванием, и будто бы невзначай включил ее на полную громкость. Эффект громкого и протяжного крика Мухаммеда, плавно перерастающий, видимо, весьма популярную в арабском мире песню, произвел весьма странное воздействие на бедуинскую публику, вызвав некую неразбериху и замешательство в стане вождя. Половина старейшин вдруг начала хлопать и приплясывать в такт песни, другая же половина стала вдруг грозить кулаками и выкрикивать, что-то явно неблагоприятное в направлении радиостанции Сулеймана.
– Мы тут вообще впервые! И ни о каком минном поле мы знать не знали! Переведи ему Мухаммед! – прокричал вдруг Аристарх, пытаясь прервать арабское «диско парти» и делая знак приплясывающему и что-то подпевающему Сулейману, чтобы тот выключил колоритные напевы.
Перевод Мухаммеда, заглушивший тамтамы и жалейки арабских музыкальных самородков, произвел неоднозначное действие на вождя и часть старейшин, которые, судя по их реакции, явно были не готовы к такому обороту событий.
– Как впервые!? Как не знали!? У нас же была договорённость!? – начал было переводить Мухаммед изумлённые выкрики вождя, но потом, видимо сочтя их скучными и однообразными, прекратил, и, отвернувшись от вождя начал общаться с Сулейманом на отвлеченные темы.
Дождавшись окончания продолжительного и очень эмоционального выступления вождя, Мухаммед вдруг, весьма пристально окинул взглядом собравшуюся публику.
– Ты что, действительно не знал, что едешь по минному полю? – произнёс он, надеясь услышать от Аристарха подробности хитроумного плана.
– Конечно, не знал, мне казалось, что Сулейман знаком с местностью, – ответил Аристарх, разглядывая варанов, уютно разлегшихся на камнях неподалеку.
– Знаешь Мухаммед, не расстраивай вождя, нам это сейчас ни к чему, – добавил Аристарх, любуясь медленно заходившим солнцем.
– Отдай им пару упаковок воды, козленка и десяток другой мин, в качестве гуманитарной помощи, – произнес он, пытаясь неумелой улыбкой произвести на вождя и старейшин вид крайнего радушия.
– Нам нужно поскорее отсюда уехать, – произнес Аристарх, скаля зубы в подобие улыбки.
– После случая с подменой дизельного топлива, непринужденная прогулка по минному полю и произошедший как бы невзначай «мастер класс» Сулеймана по прикладному разминированию с подневольным участием мирных беженцев… Все эти «мелкие недоразумения» показывают некий характер постоянства в отношениях контингента ОУН и местных жителей, – объяснил он Мухаммеду пикантность череды событий.
– И обо мне напишут в газете Аль Хаят?[48] – спросил загадочно Мухаммед.
– Даже не сомневайся! Твое упитанное, радостное фото, с «плохим» козленком на руках, в окружении изможденных и взывающих о помощи беженцев, обойдет первые полосы ведущих изданий всего мира, – произнёс Аристарх, как можно дружелюбнее улыбаясь и помахивая рукой вождю.
Не выдержав напряжения момента, Мухаммед, руководствуясь исключительно благими побуждениями, Мухаммеда вдруг разразился раскатисто- звонкими арабскими фразами в адрес вождя и достопочтенного собрания:
Он кричал громко и при этом отчаянно жестикулировал, осознавая неизбежность широкой популярности и пытаясь подвести итог радушной
