Следы ангела (сборник)

журналиста с Богом, об опасных командировках в Сирию и на Украину, а ещё о том, что угрожает сегодня России.

«На войне без Бога нельзя»

– Александр, хочу тебя спросить про работу журналистов в зоне боевых действий. Российские СМИ периодически обвиняют в пропаганде, что они, якобы, намерено искажают информацию о ситуации на Юго-Востоке. А вот, мол, украинские СМИ отражают действительность. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Здесь всё довольно просто, сейчас на Юго-Востоке фактически нет украинских журналистов. На основе чего они составляют свою новостную повестку, мне не очень ясно. Их там нет в силу объективных причин. Им там небезопасно. Потому что, как только ты появляешься на публике с камерой, к тебе тут же подходят и спрашивают, из какого ты СМИ – российского или украинского. Российский паспорт это как вездеход, а если ты с Украины, то, в лучшем случае, тебе запретят снимать, в худшем… ну, могут побить. Точно так же – украинские военные не пускают на свою сторону нас, не дают аккредитацию в штабе антитеррористической операции и всячески препятствуют работе, объявляют не въездными. Мне, например, на пять лет запретили въезжать, но я все равно въехал, тогда они внесли меня в списки террористов, там из 87 фамилий я на 75 месте.

– Что это за списки?

– Это список Службы Безопасности Украины, он разослан по всей стране, по всем постам ГАИ, там говорится, что меня надо задержать и доставить в ближайшее управление Службы безопасности Украины.

– Что, СБУ так боится информации?

– Они просто пытаются зачищать информационное поле от неугодных журналистов, там помимо меня ещё были журналисты с телеканала «Россия 24», с телеканала «Life-news», которые там очень активно работают. И СБУ, наверное, своим основным соперником считает как раз «Life-news», а не шпионов из России. Когда ты не можешь поймать ни одного шпиона ФСБ, когда ты не можешь поймать ни одного диверсанта ГРУ, когда ты не можешь задержать ни одну колонну военной техники, которую поставляет Россия, то надо свой гнев на кого-то направить, вот они направляют его на журналистов. А не могут они никого задержать, потому что там просто нет ни наших спецслужб, ни нашей техники. Не могут они задержать и журналистов, несмотря на списки. Мы так же выехали и так же наши сменщики заехали, которые продолжают сейчас там работать.

– Твоей работе не позавидуешь. Я знаю, что ты много раз попадал в разные переделки, когда твоя жизнь была на волоске. За это время у тебя изменилось мировосприятие, твоё отношение к Богу? Насколько я знаю ты же крещенный…

– Да, я крещенный, православный. Меня крестили в 10 лет в Петербурге, в Морском соборе, я тогда жил во Владивостоке, а в Петербурге был на каникулах. Я не скажу, что я воцерковленный, но я стараюсь соблюдать христианские заповеди, при этом, знаешь, у меня какие-то свои отношения с Богом. Они у меня сложились в 2008-ом году, когда я с колонной 58-ой армии, входя в город Цхинвал, попал в грузинскую засаду, и раненный под огнем полтора часа лежал, истекал кровью. Вот, в тот момент я понял, что я верую в Бога, в тот момент только эта вера помогла держаться, помогла выехать оттуда. Я тогда много чего обещал, лежа под этим забором. Конечно, я большинство этих обещаний не выполнил(улыбается), но тогда я понял, что я верю в Бога, и эта вера мне помогает в других командировках.

– Расскажи про командировку в Сирию. Ты один из немногих, кто освещал практически все нападения на христианские храмы. И что ты там увидел, что там почувствовал?

– В Сирии у нас была пара тяжелых материалов, это об исходе христианского населения из Хомса. Мы были как раз в христианском квартале Хомса, который был полностью разрушен и разграблен исламистами, на стенах мы встречали такие надписи как «Христиане – в Бейрут, алавиты – в гроб». Были мы в городе Маалюля, это древнейшая христианская святыня, в этом городе до сих пор есть жители, говорящие на арамейском языке, на этом языке проповедовал Христос. С Маалюлей связана чудесная история (улыбается). Когда мы ехали туда, мы ехали уверенные в том, что город сейчас освобождают правительственные войска, ведь так заявили по местному телевидению, но когда мы приехали, то поняли, что это далеко не так. Сначала мы попали под минометный обстрел, нам пришлось въезжать в город, мы въехали и попали как раз под отступление армии. Мы оказались между двух огней: армия отступила, а в городе – исламисты… Мы тут же, естественно, вспомнили Бога, и не без Божьей помощи оттуда выбрались. Я в очередной раз тогда убедился, что без Бога на войне нельзя. Кстати, с тех пор в нашей компании военных журналистов появилась такая единица измерения риска – одна Маалюля!

– А были случаи, когда тебя, повидавшего многое, что-то по-настоящему удивило, поразило?

– Это опять же связано с христианскими святынями. Мы ездили по сербским анклавам, делали расследование по книге Карла дель Понте о черной трансплантологии. И заехали в монастырь Печь Патриаршая, в котором нам настоятель тут же поставил на стол бутылку ракии и пепельницу. Мы сказали: «Ну, это же Храм Божий, как же так?». На что настоятель рассказал, как на этот Храм Божий американцы во время бомбардировок скинули кассетный боеприпас, он упал прямо посреди двора и не разорвался. Его зацепили плугом и вытащили в поле. На следующий день прилетел этот же самолет, перебомбил всё, кассетный боеприпас упал у ворот, но опять не взорвался. Нам сказали, что Бог любит это место, поэтому «вы, ребята, здесь можете выпить, покурить».

«Когда брат сдает сестру – это конец времен»

– Александр, ты много времени провёл на юго-востоке Украины. Ты всё видел изнутри. Расскажи прежде всего о том,