родственников или по крайней мере одного из родителей, который должен был находиться здесь до самого конца забавы, сидя чаще всего на темно- вишневых бархатных диванах, стоявших в ряд под зеркалами вдоль стен большой залы касино. Родители часто отлучались в ресторан или в буфет, оставляя матерей следить за дочерьми. И видно, мамочки справлялись с этой задачей очень хорошо, если чувствительные танцовщики прицепили им злобное прозвище «бабозверь диванный».
Когда это был маскарад, то гости появлялись переодетыми согласно своему состоянию, но так же были определенные ограничения, касающиеся приличия. Ничего такого, как в Англии во времена Байрона, когда дамы поражали наготой персей и бедер, здесь быть не могло.
Особенно бурные забавы проходили под Новый год, или, как тогда говорили, на Сильвестра, и на так называемые «Останки», во время которых в полночь вешали сельдь, означавшую начало Великого поста.
На карнавалах касино удостаивало наград за лучший наряд. В течение двух лет награждался самый толстый человек во Львове, доктор Линк. Ходил он всегда с моноклем, в один год переоделся Нероном, а в другой Урксом, героем романа Сенкевича «Камо грядеши».
Президент Круга литературно-художественного, а затем вице-президент города Тадеуш Рутовский в карнавале 1885 г. организовал бал Сенкевича, посвященный трилогии, которая в ту пору стала бестселлером. Эта идея очень понравилась патриотически настроенной аристократии, патроном этого бала выбрали Альфредову. Организовывал Рутовский также другие костюмированные балы, например «коломыйскую ярмарку».
Во дворце Владимира Дидушицкого на Курковой балы происходили ежегодно, а среди них и костюмированные. Однажды две большие группы энтузиастов разыграли две свадьбы — краковскую и гуцульскую. Это были настоящие театрализованные представления, в которых участвовали абсолютно все присутствующие. В то время как краковская отмечалась большой шумностью, гуцульская поразила всех своим высоким стилем и серьезностью.
По древнему обычаю до прихода советов провозглашались все танцы в карнете (нечто вроде музыкального меню), каждый такой небольшой карнетик был рисован от руки и перевязан шелковым шнурочком с бомбончиком, а на шнурке висел маленький карандашик. В эти дамские карнеты кавалеры вписывались на тот или иной танец, и каждая панна имела расписанным весь вечер. Но товарищеские перемены быстро отвергли и карнеты, и резервирование партнерши на танец.
Балы начинались полонезом, первые пары которого формировались из лиц, определенных патронами бала. Потом шли вальсы, после которых наступала очередь новых танго, фокстротов, английских вальсов и чарльстонов. В первые годы после Первой мировой войны наряды были довольно скромными, блюда в буфете не отличались изысканностью, но забава зато была исполнена юмора. Однако нашлись и противники даже таких скромных балов. 19 января 1921 г. «Gazeta Lvovska» поместила обращение Объединения христианских женских обществ в Львове «Против насилия»:
«Краткий прошлогодний карнавал преподнес охоту танцевальную. Хватало ее нам всегда, а ныне, как реакция военной скорби, выступает она с удвоенной силой. Бороться с этим — дело бесполезное. Но от скромной, дешевой, домашней или даже товарищеской забавы до роскошных приемов и балов — шаг слишком большой и действительно неуважительный. Перед этим шагом мы хотели предостеречь общественность. Потому что не годится шумно развлекаться, когда еще столько траура вокруг границы. Государственность еще не завоевана, враг один и второй только и ждут момента, валюта досадно низкая, интеллигенция и свободные профессии в крайней нужде, голод скалит зубы. Каждый грош, потраченный легкомысленно на богатые костюмы, на шикарные блюда, на роскошь, — гвоздь в гроб, в который враги силятся снова вложить наш едва воскресший край. Помним же о том всегда — пусть молодежь забавляется, однако в домашних стенах, пусть мамы и отцы носят более скромные туалеты, простота, скромность, чистота, мысль ясная и высшая, чем мимолетное неистовство — это наш лозунг на ближайшие дни и вечера».
Но ничто не могло остановить желание львовян устроить себе веселую забаву. И хотя в начале 20-х годов еще достаточно популярными были фигурные танцы, вроде кадрили, или котильона, или лансьера, медленно начали уже появляться на паркете фокстрот, танго, английский вальс, тустеп. Фокстрот имел тогда целых шесть фигур, и, чтобы не сбиться, кавалер шептал партнерше номер той фигуры, которую собирался выполнить. Исключительную точность в воспроизведении фигур фокстрота проявляли известные профессора математики Гуго Стейнгауз и Евстахий Жилинский. После фокстрота появилась ява, которую танцевали с руками, поднятыми вверх, и чарльстон. Под конец 30-х стал модным в Польше порывистый и фиглярный английский танец — ламбет валк. Танцевали его сначала в кофейнях, на дансингах, но очень быстро внедрили и на паркет касино.
Надо сказать, что появление каждого нового танца вызывало немедленную реакцию морализаторов. И если в 20-х они нападали за безнравственность танго, за сто лет до того их раздражал вальс. Речь шла, прежде всего, о том, что танцевальная пара держала друг друга в объятиях, чего не было в других старосветских танцах салонных — кадрили, лансиере или гавоте. Отдельные святоши даже пустили слух, будто танго зародилось в публичных домах Буэнос-Айреса. Между тем танго в том виде, в котором оно пришло в Польшу, было таким усложненным, фигурным и сложным, что безнравственность могла просматриваться разве что с точки зрения зрителя, а не исполнителя.
Танго во Львове появилось сначала на сценах театров и кабаре, а уже оттуда сошло на пол кофеен и гостиниц. В то же время владельцы локалей решили, что поскольку в зале есть место для танца, то нет причины ограничивать игру оркестра вечером или ночью. Таким образом, вошли в моду так называемые «five o’clock tea», которые на самом деле начинались в четыре.
Посредине бала аранжер объявлял мазурку. Правду говоря, не много человек, кроме офицеров 14-го полка уланов Язловецких умело ее правильно исполнить. От аранжера зависело управление парами, чтобы исправить недостатки в хороводе, который извивался ужом через все залы, и в фигурах, которые быстро менялись.
