Вина привозили в бочках, а уже на месте хозяин разливал их в бутылки. Готовил также свой «деревенский хлеб» с чернушкой на капустном листе, выпекал торты, цвибак и нугаты. Он первым ввел доставку заказов по телефону домой. Значительной популярностью пользовалась также дегустация. Каждый клиент фирмы мог вволю дегустировать бесплатно изделия Бачевского, Залевского, Ведля, Кнейпа, Пьясецкого или Откера. Кнайпа была одновременно и магазином, который отличался изысканными и отборными продуктами.
Расположение напротив Политехники способствовало тому, что кнайпа стала любимым местом встреч профессоров и студентов.
В 1937 г. дело так развилось, что Маселко уже не успевал следить за всеми своими объектами и отдал кнайпу в аренду своему работнику и соседу Фонсу (Альфонсу) Гонсёровскому, который превратил ее в покои для завтраков.
При первых советах случилась интересная история, связанная с этой кнайпой. Новый советский проректор Политехники не был в состоянии побороть врожденных склонностей, и украл ректорскую цепь. Это власть так возмутило, что его уволили, предоставив должность официанта в кнайпе. Ну, теперь студенты уже с особым удовольствием наведывались туда и, сев за столики, кричали:
— Его магнифиценцие! Одно пиво!
И бедный товарищ проректор должен был обслуживать тех, кто еще недавно перед ним дрожал.
Кофейня Миллера
Называлась по имени кнайпащика Иосифа Миллера и размещалась на площади Бернардинцев, 7, с середины до конца XIX века. Упомянута в повести Ивана Франко «Лель и Полель»: «В обильно освещенной кофейне Миллера слышны отрывки пения, проклятий и нареканий, произносимых одновременно несколькими охрипшими пьяными голосами».
О кнайпе оставил интересные воспоминания выдающийся архитектор Василий Нагирный (1848–1921). Его товарищем по бурсе был поэт-сатирик Остап Левицкий (1839–1903). «Время от времени Левицкий переводил с немецкого некоторые театральные пьесы, которые заказывал ему директор тогдашнего театра Бачинский, а потому был паном на всю губу. За заработанные деньги покупал казацкую одежду, и в ней пропадал из бурсы на несколько дней. Старшие бурсаки имели с Левицкого выгоду, потому что когда, например, приближались именины панны одного из них, то прибегали к нему, чтобы написал «стишок».
«Как зовется твоя панна, и что она такое?» — спрашивал, бывало, Левицкий. Затем садился на кровать, брал гитару в руки и диктовал соответствующие стихи. За это надлежал в «Кофейне Юзя» завтрак, то есть порция водки, колбаса на вилках, кусок хлеба и маленькое пиво.
Примерно в это время Остап Левицкий написал пародию на «Конрада Валленрода» — «Уцекинеры» («Беглецы»), которая начиналась словами: «У Юзя в кофейне в стаканы задзвонено…»
Эта брошюрка мгновенно стала библиографической редкостью, потому что после ее появления в печати поляки выкупили целый тираж и уничтожили.
Наконец разъяренные поляки устроили в кнайпе засаду на поэта, возмущенные его ехидной сатирой. Поэт успел забежать за буфет и, вооружившись большой палкой, занял оборонительную позицию. К счастью, прибежал хозяин с прислугой, и, воспользовавшись суматохой, Левицкий бежал. Между прочим, это был один из первых местных наркоманов-морфинистов, что в конечном итоге и укоротило ему жизнь в 1903 г.
Другую версию события дает отец Андрей Пеленский: «Остап Левицкий, называемый «Драла», написал поэму «Nasi uciekiniery», сатиру на тему польских повстанцев 1863 г. В кофейне Добровольского на Краковской улице, где сходились писатели и артисты в так называемом «Пекелке», приговорили его за это к смерти. Этому воспротивился Ян Добжанский, называемый королем Яном IV, и решил, что Левицкого надо уничтожить морально, то есть показать, что это писал дегенерат. Когда это решение возникло, они не заметили, что Остап Левицкий сидел как раз в углу и услышал такой себе приговор. С тех пор он не давал себя уговорить на рюмку, когда его приглашали вежливо: «Drala, chodz па wodke!»
И когда они однажды застали его в комнате для завтраков на рынке у Мыхолка, он вскочил за крышку и ножом оборонялся, чтобы только не вкусить алкоголя».
Об Остапе Левицком упомянул также Степан Чернецкий: «Эта наша первая и настоящая богема, которая не знала никакой жизненной дисциплины, не понимала, что такое точность, жила изо дня в день часто в холоде и голоде, а то и без постоянной защиты, не раз закладывала у еврея одежду, чтобы выпустить в свет номер «Вечерниц» или «Цели».
А все они любили заглядывать в рюмку. Таков был Владимир Шашкевич (сокровищный чиновник), составлял ему общество Ксенофонт Климкович, не отказывались от рюмки Евгений Згарский, Федор Заревич, Кость Горбаль, но «Драла» был среди них — rex bibendi…
Рассказывали мне когда-то, что Остап Левицкий, засев с литром водки, взялся за перевод «Гальки», и до утра окончил его».
Остап Левицкий был одним из первых украинских поэтов-наркоманов и умер в 1903 г. от гангрены, которую вызвала чрезмерная порция морфия. «Кофейня Юзя Миллера была в то время наибольшей кофейней во Львове, — вспоминал Нагирный. — Туда сходились в свое время различные польские
