теми деньгами, которые подавали ему за песни. Его любили и старались помочь если не деньгами, то продуктами или одеждой. Так вот, именно Бывай является автором бесконечной песни, которую все львовяне прекрасно знают:
3
Современный исследователь львовских семей Ежи Яницкий нашел потомков пани Теличковой и выяснил для нас ее судьбу.
Пани Теличкова имела кучу детей: шесть дочерей — Олену, Стефанию, Ядвигу, Софию, Адольфину, Ванду и двух сыновей — Владислава и Станислава. Из них всех только Стасько перенял от мамы коммерческий талант, закончил Купеческую школу на Стрелецкой площади — и вскоре вся бухгалтерия уже была на его голове.
13 апреля 1940 г. семью вывезли в Казахстан в Семипалатинскую область. Пани Софья попала в поселок Барадулиха, где был кирпичный завод и швейная мастерская, в которой пожилой женщине пришлось работать.
Когда в войну полякам было разрешено сформировать дивизию, немало украинцев записались туда, лишь бы вырваться из ада. В августе 1942 г. Софья вместе с войском выехала в Иран. Но она уже не была такой, как прежде, измученная тяжким трудом, похудела на 30 килограммов. Дороги не выдержала, потеряла сознание. Умерла в Пахлеве в возрасте 62 лет, там ее и похоронили.
Вождение козы
Каждый львовянин знает, что означает фраза «водить козу». А для тех, кто не знает, объясню — это означает ходить от кнайпы до кнайпы. Иногда возникает такое желание — каждый раз менять обстановку. Скажем, весной 1939 г. по воспоминаниям Станислава Климпеля выглядело это так.
«Была пятница, одеты мы были по-рабочему, несколько дней не брились и, честно говоря, не годилось в таком виде заходить в кнайпу. Но мы не обращали на это внимания и с Юзьком Грабовским, Збышком Ульберским и с именинником Каем Веронским двинули на Академическую. Город был ярко освещен, чистый, без снега и грязи, движение особенно на Легионов, Марийской площади и Академической — большое.
У Теличковой нашелся столик, и официанту, который мгновенно появился, Каю заказал графин водки, селедку на закуску, яичницу с ветчиной и хлеб. Ждать заказа пришлось недолго. Кнайпа была полна людей, большинство сидело у барной стойки. Пани Теличкова за столом рассматривала зал, стараясь, чтобы все посетители были хорошо обслужены. За селедкой и яичницей графин опустел, тосты были произнесены, Каю рассчитался, и в хорошем настроении мы вышли на Академическую. Но Юзько решил, что хорошо было бы скрепить этот скромный ужин с помощью фиксатора, т. е. пива окоцимского в заведении Спанговой, тоже на Академической. Предложение мы поддержали единогласно. Пиво окоцимское было действительно совершенным, так что после двух гальб (кружек) мы вышли в достаточно хорошем настроении и направились на Марийскую площадь. Но когда мы уже доходили до площади, я предложил коллегам, что выставлю лучшие в Львове матиясы (сорт сельди. —
На такой приговор не имели мы уже другого выхода, как только пойти в ту кнайпу. Заняли мы столик в партере, Юзько заказал графин и закуски, и началась забава. За отдельными столиками сидели фордансерки, преимущественно молодые красивые девушки, оркестр играл в совершенстве. В какой-то момент во время перерыва, когда мы обменялись взглядами относительно оттанцевавших панночек, Юзько — между прочим, замечательный танцор — сказал, что должен станцевать с той, что «не имеет плеч». Это была высокая красивая блондинка с открытыми плечами, очень грациозная, и первоклассная танцовщица. И вот, когда оркестр заиграл следующий танец, мы поднялись с кресел, но Юзькова избранница танцевала уже с кем-то другим, приличным брюнетом. Юзько подошел к ним и сказал со всей серьезностью: «Відбиваний! (Свободен!)» — совсем как на каком-нибудь фестоне или на танцах у тети
