– А почему ты принесла?
– Мариам попросила меня об этом.
Егор поднял голову и увидел свою жену. Она смотрела на него, улыбаясь с террасы.
– Зачем этот человек повадился ходить сюда, – спросил Егор, – как ты думаешь?
– Я ему нравлюсь, – без обиняков сказала Сара.
– Он видел твое лицо? – спросил Егор.
– Да, на корабле, это вышло случайно. Я забылась. Вообще-то мы кипчаки не закрываем лица. Господин Али предлагал ему взять меня в жены. Но он отказался.
Сара вернулась в дом.
«Значит, мои догадки верны, – подумал Егор, – хозяина посадили, чтобы получить девушку, то есть первая часть замысла ему удалась без труда, а со второй вышла заминка. Возникли непредвиденные обстоятельства в моем лице. Первое, что придет ему в голову – это шантаж и обмен. Свободу рабыни на свободу его хозяина. Чтобы исключить этот вариант, надо спрятать рабыню, но куда»?
– Я пойду, пройдусь по городу, – крикнул Егор жене, – дверь никому не открывать. Куплю что-нибудь на ужин.
– Слушаюсь, мой господин, – ответила Мариам. Егор, улыбаясь, покачал головой и вышел со двора. Расспросив соседских мальчишек, он узнал, что ближайший рынок носит название «Базар угольщиков». Но прежде он отправился бродить по городу. Он долго гулял, обходя бани, рынки, караван-сараи, мечети, правительственные учреждения, запоминая расположение улиц и их названия. Город лежал на холме так, что едва ли не с каждой улицы в просветах между домов было видно море. Он стоял у дворца ширваншаха, любуясь рельефными стенами, башенками и цветными витражами круглых эркеров. Затем он пошел обратно, держа путь на рынок угольщиков, но неожиданно вышел к мечети, где служил молла Панах. Недолго думая, Егор вошел во двор и попросил позвать моллу Панаха. Когда тот появился, Егорка сказал ему:
– Здравствуйте еще раз. Простите, гулял по городу и случайно вышел к вашей мечети. Тогда я подумал, что дорога не приводит к мечети случайно.
– Это вы верно подметили, – согласился молла Панах. – Хорошо, что зашли. Я уже поговорил с имамом по поводу вашего друга. К сожалению, порадовать пока нечем. Имам поблагодарил вас за дар и сказал, что надеется обрести в вашем лице неофита – мусульманина. Но в остальном он был сдержан в словах. Сказал, что попытается узнать, что послужило причиной ареста. Он ничего не обещал, но то, что он не отказался от участия сразу – это хороший знак.
– Я вам очень благодарен. – сказал Егор. – Простите за назойливость, я хочу просить вашего совета, точнее рекомендации. Не могли бы вы указать мне дом для найма. Я хочу там на время поселить рабыню моего друга. Мои предположения, кажется, имеют серьезную почву под собой. Знаете, как говорится, на имама надейся, да сам не плошай. Есть ли подходящий дом поблизости?
– Что, в самом деле, есть такая пословица? – удивился молла Панах.
– Да.
– Я дорожу своими рекомендациями, – продолжал молла Панах, – я не знаю поблизости дома, хозяину которого мог бы абсолютно доверять. Есть только один человек, в котором я уверен, это я сам. Но мне хочется помочь вашему другу. Мы в доме живем вдвоем с мамой. Дом большой. Могу приютить ее у себя. Рабыня будет находиться на женской половине.
– Благодарю, – сказал Егор, – тогда я пошел за ней.
И он, торопясь, словно боясь, что молла передумает, ушел.
За Али вновь пришли глубокой ночью. Отчаянно зевая, он шел на допрос, мысленно отпуская проклятия в адрес тюремщиков. Дознаватель, встретил его, изготовившись к письму. Перед ним лежал свиток бумаги, а из чернильницы торчал калам. На лице его было деланное безразличие, и даже некоторая суровость. Али сел на табурет, вздохнул, стал смотреть в лицо дознавателю. Ялчин почему-то пристального взгляда не выдержал, несколько смешался, стал шарить по столу, разыскивая что-то несуществующее.
– Ну, – наконец сказал он, – продолжаем беседу. Я тебя слушаю.
Али улыбнулся. Сонливость к этому времени прошла. Он даже чувствовал какое-то странное чувство приязни, какое человек испытывает к своему внимательному собеседнику.
– На чем мы остановились? – спросил Али.
Ялчин долго собирался с ответом, было видно, что слова эти даются ему с трудом.
– На том, что твоя жена умерла при родах вместе с младенцем, – сказал он и заморгал, чтобы прогнать непрошенную слезу.
Видя такое участие, Али сам едва сдержал слезы.
– Послушай, брат, – сказал он, – с таким чутким сердцем тебе нелегко будет отправлять эту службу.
– Да, я знаю, – неожиданно искренно ответил Ялчин, – сам мучаюсь. Но что делать? Ремеслом никаким не владею, только сюда смог устроиться. Но, – он взял себя в руки, голос его окреп, – мы отвлеклись. Рассказывай, что было дальше? Не теряй времени.
– У меня этого добра в избытке, так что я им не дорожу, – сказал Али. – Но я не могу так сразу говорить о наболевшем. Мне надо настроиться. Давай
