– Нет, нет, прошу вас, – запротестовал Али, – не я это затеял. Я всего лишь орудие. Неточно выразился, простите меня, я здесь, как вы знаете, не по своей воле. Но дела только пошли на лад, мне хотелось бы сохранить свое положение в этом городе, как максимум, и как минимум свою жизнь.
– Даже так? – удивилась ханша. – Ну это вы преувеличиваете, я не думаю, что до этого дойдет.
– Не скажите, – возразил Али, – неизвестно, что стоит на кону. Кстати, вы не знаете, зачем во дворец приезжали монголы?
– Они теперь здесь хозяева, они могут приезжать, когда им вздумается. Зачем, не знаю, возможно, за данью. У моего мужа хватило мудрости не воевать с ними, в отличие от правителей других городов.
– Можно назвать это мудростью, а можно по-другому.
– Что вы хотите этим сказать, что он струсил?
– Скажем так, проявил осмотрительность и осторожность.
– Ладно, – согласилась ханша, – пусть будет осторожность.
– Странно, то, что они приезжали в его отсутствие, – продолжал Али. – Хан находится в монгольской ставке, а монголы приехали к нему. Зачем они сюда приехали, если он у них.
– Я пришла сюда слушать вас, а не объяснять и загадки разгадывать, – сказала ханша. – Мне нет никакого дела до поступков моего мужа. Согласия ему я все равно не дам. А если он посмеет обойтись без него, он лишится всего, что у него есть, в том числе и меня, Своим положением он обязан моему отцу. Мой отец могущественный хан, он его в порошок сотрет.
– И, зная об этом, он все равно не отступается, – сказал Али, – странно как-то. Значит, есть более сильный мотив или более сильный страх.
– Мне становится скучно, – заявила ханша, – я сейчас уйду. А вы, как хотите.
– Все, я замолчал.
– Молчать будете, я тоже уйду. Как только мне станет неинтересно, я уйду, а вас казнят. Развлекайте меня, у вас остался только один день.
Али
– Это что значит, – спросила Мелек.
– Это цитата из Корана, очень уместная. Значит, я сейчас оказался в положении Шехерезады.
Ханша засмеялась.
– Но вы сказали, что – я уйду, а вы – как хотите. Это что было, скрытое сочувствие?
– Нет, я сказала не так, нет.
– Вам жаль меня?
– Ну, может быть, немного, хотя нет. Мне все равно.
– Значит, вы не дадите согласия на брак. Можно я иногда буду задавать этот вопрос. Нас, скорее всего, подслушивают. Пусть хан знает, что я старался.
Ханша вновь засмеялась. Она сделала знак своим служанкам, обе девушки встали, подошли к обоим дверям, выглянули и отрицательно покачали головами.
– Нет, не подслушивают.
– Хорошо, продолжаем разговор, – продолжил Али, – а вы знаете, госпожа, что история всегда повторяется дважды. Первый раз, как трагедия, а второй раз в виде фарса.
– Фарса, вы имеете в виду Ирана?
– Нет, фарса, как литературного жанра.
– Теперь буду знать. А что вы имеете в виду? На что намекаете?
«Она смеется, это хороший знак» – запоздало подумал Али, вслух же продолжил:
– Была в точности такая же ситуация с одной царицей. У нее даже имя было созвучное с вашим – Малика-хатун. Только там все было наоборот, это царица хотела заключить новый брак.
– Взять второго мужа?
– Получается, что так. То есть она хотела развестись со старым и выйти за нового мужа. Но старый муж развод ей не дал. В итоге у нее оказалось два мужа. Первый, узнав об этом, вскоре умер, надо полагать от горя. Вы не слышали об этой истории?
– Нет, где это было?
– В Азербайджане. Я, можно сказать, был ее участником. Прямо, как сейчас. Сельджукская принцесса Малика-хатун влюбилась в султана Джалал-ад- Дина и предложила себя ему в жены. Он согласился. Но она была замужем. Чтобы устранить эту помеху ее счастья, она раздобыла фиктивное свидетельство о разводе. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
– Не вижу здесь ничего смешного.
