– Да? Какое еще достоинство вы нашли?
– Я бы не назвал это достоинством. Вы упрямы. Жизнь переменчива. Все течет, все меняется, как говорил Гераклит. В одну воду не войти дважды, что там еще. Егорку бы сюда. Он бы вас просветил.
– Из всего того, что вы перечислили, я услышала лишь слово – упряма. Продолжайте дерзить. Я посмотрю, чем это закончится, – с угрозой произнесла Мелек-хатун.
– А что мне еще остается, ваша светлость? Положение безвыходное. Меня арестуют из-за вашего упрямства. А возможно, и казнят.
– Вот поэтому я и терплю вашу грубость. Вам прощается. Но меня возмущает не столько это, а то, что вы, рассказав мне какую-то сомнительную историю, всячески пытаетесь уйти от ответа. Вы говорите, что я умна и упряма. Вот именно поэтому я добьюсь от вас ответа. Почему ангел показал вам рай? Если вы знаете, скажите. Иначе я умру от любопытства.
– Хатун, вам удалось пристыдить меня, и я бы рад был ответить. Но я не знаю. Я не думал об этом никогда. Почему-то это путешествие не вызвало у меня удивления. А у Назара я не догадался спросить.
– Его, значит, Назар звали. Странное имя для ангела. Неблагозвучное.
– Почему странное. Имя, как имя.
– Но живые люди не попадают в рай. А, если это случилось, то должна быть причина. Подумайте и скажите. Я, может быть, и умна, но вы гораздо умнее меня, подумайте. Сделайте усилие над собой.
– Отчасти это напоминает вознесение пророка Мухаммеда, но я не пророк. Если вы набожны, простите мне мое кощунство. А можно мне еще раз смочить горло? – спросил Али и обернулся.
Но евнух, стоявший за его спиной, покачал отрицательно головой.
Ханша сделала знак, и одна из девушек поднесла Али стакан чая. Али вздохнул, отпил остывший чай, поблагодарил. Девица вернулась на свое место.
– Ну же, хафиз, скажите сокровенное слово. Явите остроту своего ума.
Али взглянул на ханшу. Она улыбалась, но в лице не было усмешки.
– Я не знаю, – сказал Али, – и мое незнание естественно и логично. Но вы, хатун, удивляете меня все больше своей незаурядностью.
– Почему это естественно и логично?
– Потому что понимание таких событий не даются умозрительно, но только откровением. Почему мне показали рай мне неведомо. Видимо, в этом есть смысл, но для меня он пока непостижим. Во всяком случае, я могу подтвердить, что там все так, как обещал Посланник. Почти все. Вы лучше скажите мне, почему вы с вашей красотой и умом, держитесь за положение единственной жены. Отриньте эту суету. Не это главное.
– Почему вы не женитесь вторично? – неожиданно спросила ханша. – Вы в цвете сил, возьмите еще жену.
– Я не могу этого сделать. Моей безвременно умершей жене это бы не понравилось. У меня перед ней есть свои личные обязательства.
– И этот человек уговаривает меня разрешить мужу взять еще одну жену. Знаете что, хафиз, – вдруг сказала ханша, – вообще это даже смешно.
Али понял, что совершил оплошность. «Два дня коту под хвост», – подумал он и развел руками.
– Ваша взяла, – сказал он, – я сдаюсь. И ухожу поверженным. Очень надеюсь, еще раз вас увидеть. Если ваш муж оставит мне жизнь.
– Но мы славно поболтали, – сказала ханша, – мне было интересно с вами.
Она встала. Али стоял и смотрел, как ханша уходит, кивнув ему на прощанье.
– Никогда не знаешь, какое решение правильное, – сказал Али ей вслед.
Но Мелек-хатун не оглянулась. Зато обернулся Али на скрип двери за спиной. За спиной евнуха стояли двое вооруженных чаушей.
– Хафиз Али, – сказал Масрур, – вы арестованы по приказу хана. На рассвете вам отрубят голову, – и помолчав, добавил. – Зря только вином тебя поил.
– Утром тебя казнят, – помолчав, повторил евнух.
– Что, вот так просто, без суда.
– Да, умник. И вот теперь, представь себе, чего стоят все твои познания мусульманского права.
– На сильного всегда найдется еще кто-то, еще более сильный, – сказал Али.
– Почему ты это сказал? – глаза евнуха внезапно сузились от подозрения.
Али пожал плечами.
– Это вытекает из внутренней логики нашего разговора. Ассоциативный ряд в полемике очень важен, нас этому учили в медресе.
Главный евнух сделал знак стражникам.
Али отвели в подвальное помещение, служившее, видимо, зинданом. Дверь захлопнулась так быстро, что Али даже не успел заметить, куда можно сесть. Он стоял, не двигаясь, в полной темноте, ожидая, когда глаза освоятся. Звуки шагов за дверью удались, и к темноте еще прибавилась тишина.
