И понятно, что будет взаимная бойня, заслон сомнут.
И тут появляется колонна БМД, десантники на броне. Десантные части в Баку вводили те, что из Афгана выводили. И они как-то не были сильно озабочены мыслями о гуманизме, ценности жизни и здоровья врагов, пусть и из гражданского населения. Это вам не ВВ.
Газаватчкики орут:
— Не пройдёте!
Наиболее активные начинают ложиться на асфальт — как лежачие полицейские, с криками:
— Давите!
А у афганцев» боевая задача прибыть к месту дислокации. И им до фонаря, кто на асфальте лежит. Мы его туда не клали.
Инстинкт самосохранения победил. Идиоты малолетние выскакивают чуть ли не из-под гусениц. А потом начинают швырять в солдат на броне палки, камни. Да ещё добавили два выстрела из мелкашки.
Ну десантники и охолонили их слегонца — дали очередь по толпе. Кого-то ранили, один труп.
Я еду в прокуратуру Наримановского района и допрашиваю очевидца-азербайджанца. Такой лапочка правопослушный передо мной. На голубом глазу вещает, как всего-то хотел помитинговать на площади Ленина, но та оказалась закрыта. Потом случайно попал в толпу, которая всего-то шла завод громить. Затем понаехали военные и стали стрелять. И такая невинность на лице написана.
И прокурорские, менты, вместе с которыми я его допрашивал, так согласно кивают — мол, мальчик хороший, правду глаголет, так все и было. И я понял, что местные, в погонах или нет, на нас злы и считают, что они правы, что армян надо из Баку выкидывать, пусть и их хладные тела. И ещё понял, что процессы пошли необратимые.
Наш старший следак тогда это дело в производство принял. Ну, чтобы потом прекратить и создать ощущение законности и порядка. Приезжает со вскрытия весь бледный. У судебно-медицинского морга весь аул собрался. За руки его цепляют, орут истошно:
— Сволочь! Пюлю пришёл вытаскивать! Пюлю!
В смысле пулю пришёл извлекать. Чуть массовыми беспорядками не закончилось…
А тот проклятый день продолжается. На улицах погромы — бьют стариков, женщин, заподозренных в расовой нечистоте. Обкуренные щенки будто с цепи сорвались. Им сегодня дозволено все. У них, стервецов, газават сегодня. Праздник непослушания. Бей взрослых. Бей армян. Бей хоть кого-то!
— Боже мой, как же она кричала! Как кричала! — на следующий день плачет наша секретарша, которая стала свидетельницей избиения девушки- армянки полусотней напрочь отмороженных молодчиков с зелёными повязками.
Местные органы тогда работали безобразно. Или самоустранились, или вообще смотрели в сторону «народа». Подполковник Ефременко — наш военный судмедэксперт — был на всех вскрытиях убиенных. По тому армянину, на труп которого выезжали, местный эксперт ничтоже сумняще пишет:
— Умер от сердечного приступа…
В Баку особое положение
В тот самый бесконечный ноябрьский день 1988 года будто нарыв лопнул. Выплеснулось озлобление, страх. А потом армия и ВВ заработали по- настоящему. И насилие стало спадать. Все же не хухры-мухры, а район ОП.
У меня до сих пор где-то пропуск лежит — разрешено передвижение в тёмное время суток — в комендантский час, с двадцати двух до пяти часов. Есть пропуск — идёшь спокойно. Нет пропуска — тебя задерживают, досматривают, и до утра в кинотеатр — их использовали как обезьянники. Да оно и понятно — кино-то крутить запретили.
Запретили митинги, собрания, демонстрации, кульмассовые мероприятия. Испытанное древнее правило — больше трёх не собираться.
Транспорт ходил неважно, многие автобусы и такси передали в распоряжение военных комендатур. И однажды бойцы ВВ разогнали дубинками остановку — люди долго ждали автобуса и были приняты за злобных повстанцев.
Винные магазины закрыты. Я тогда постоянно мотался в Тбилиси, и стандартно по заказам товарищей тащил оттуда ящик вина и ящик лимонной водки. Иначе не выжить.
Правда, был ещё спекулянтский район Кубинка в центре Баку — старенькие одноэтажные домики, что-то вроде московской Марьиной Рощи, где народ простой, пять минут постой, и карман пустой. Говорили, что там можно подводную лодку купить. Приходишь туда, отдаёшь десятку, тебе выносят бутылёк. Пользовались от безысходности, употребляли тогда в свободное время неплохо так, некоторые мои сослуживцы до сих пор не вышли из той алкогольной эйфории.
К танкам на перекрёстках и солдатам, как ни странно, народ привык быстро. Сцена — стоит Т-72, вокруг вальяжные солдатики ходят. А к ним местные девочки липнут, играются малолетние пацаны. Цветы на броне.
