Ну а в час Х жахнуло со всей дури. Пошли подонки по адресам — выкидывали людей из квартир, убивали, сжигали живьём, квартиры разграбляли подчистую — как гунны. Девушек массово насиловали.
Сколько там армян погибло — до сих пор неизвестно. Десятки, сотни? По официальным данным тридцать два человека, но мне кажется, цифра сильно занижена. Но отрабатывали адреса тщательно.
Толпы шастали по улицам, в среднем по двести-четыреста человек, а у автовокзала их скопилось до четырёх тысяч, при этом чётко подчиняясь заводилам и вожакам. Погромщики находились в таком угаре, когда перестаёшь быть человеком и становишься жалкой частичкой толпы. В таком состоянии можно сделать все — хоть живьём людей есть.
Читаю материалы из моего архива, и что-то во мне переворачивается. Вот свидетельские показания — бандиты раздели догола армянскую девушку, водили по улице, где все на неё плевали и били. Потом забили насмерть.
А вот показания курсантов Бакинского общевойскового училища, которых без оружия, с одними сапёрными лопатками, кинули утихомиривать погромщиков и, надо сказать, ребята действовали смело, напористо и спасли не одну жизнь:
«Из квартиры справа вышел мужчина с топором в одной руке и радиоприёмником в другой. Крикнул: «Мы всех их приговорили!», на что толпа ответила рёвом. Мы заломили ему руки и попытались сдать милиции, но та его не брала».
«Задержали парня в 4-м микрорайоне. Он хвалился, что в машине сжёг живьём беременную женщину-армянку».
«Хулиганы кричали: всех курсантов надо убить, они нам мешают».
«Нас окружила группа в семьдесят человек. Они стали кричать — есть ли у вас армяне? Один из наших курсантов сказал: «Ну, я армянин». Тогда погромщик с ножом произнёс: «Если ты армянин, обрежу твои уши и выколю глаза».
Что напоминает? Львовские погромы, которые устроили бандеровцы в 1941 году — тогда просто масштабнее было, немцы все это поощряли. А у нас не дали убийцам кровавые дела завершить — на подавление бросили внутренние войска, милицию.
Правда, к стыду своему, власти войска ввели через сутки после начала погромов. Местные власти и милиция в Сумгаите не делали ничего вообще. То ли были парализованы нерешительностью. То ли ещё по каким-то причинам. А может и душой, а то и телом, были с погромщиками.
Нашу контору тоже направили туда — фиксировать места преступлений и прочее. Сам не был, а вот друг мой Игорь из прокуратуры четвёртой армии, светлая ему память, там активно поучаствовал.
Чего только не порассказывал. Город бурлит, визги, крики, хаос. Он с дознавателем пробирается к точке сбора, тут на них наваливается толпа с палками и камнями. Они заскакивают в подъезд, а там сверху ещё такая же банда валит. Они на лестнице становятся спина к спине, стволы наизготовку. Дикари озадаченно хмыкают и идут искать более доступные цели.
На площадь подгоняют подразделение ВВ — со щитами, в касках. Молодые, здоровые красавцы — как римские легионеры, кажется, несокрушимые. Ну, у наших спокойствие появляется — уж эти-то парни сейчас толпу в бараний рог загнут.
Кидают ВВ на разгон толпы. Через некоторое время ребята возвращаются. Разбитые щиты. В крови многие, еле ноги передвигают. А кого-то и несут.
А перед этим «вовчиков» и пехоту активно накачивали командиры — не дай Бог кто выстрелит в мирных протестующих. А потом из автоматов у всех вояк, кто участвовал, затворы повынимали — боялись, что кто-то выстрелит случайно завалявшимся патроном. Ну правильно — как можно стрелять в советский народ? Да, какие-то дебильные иллюзии тогда ещё присутствовали, весьма выгодные для развала страны — мол, перед нами простые задурманенные люди, а не озверевшие нацисты.
Этот «народ», впрочем, не особо стеснялся. К майору в оцеплении подходит малец лет десяти:
— Дядя, а что это у вас?
— Бронежилет, сынок, — умильно говорит офицер.
Так гадёныш мелкий отводит бронежилет и снизу долбит под него из обреза. И под шумок смывается — он же ребёнок малый, стрелять вслед не станешь, да и не из чего.
Вот такая была там атмосфера. Под костры из машин и сжигаемых армян. И под вопли:
— Смерть армянам! Они приговорены!
Кое-как огромными усилиями всю эту катавасию передавили. Притом без пулемётов, хотя их там так не хватало — её Богу, никого из этой своры не жалко было бы.
Пострадало двести пятьдесят военнослужащих. Из Москвы огромная следственная группа прилетела — Генпрокуратура, ГУУР МВД, чекистов немеряно. Стали расследовать — и ни шиша не получается. Кого-то, кого с поличняком взяли, закрыли, а дальше — стена.
Доходило до того, что опер ко мне приходил, просил разрешения поговорить с нашими отловленными дезертирами. Которые в тех местах шарашились — может они чего видели.
Кого-то там осудили — не помню уже. Интересно посмотреть, что с этими осуждёнными стало и где они теперь. Не удивлюсь, если у них все по жизни сложилось хорошо, и они наверх поднялись.
