Вообще, мне показалось, народ отнёсся к бронетехнике на улицах с облегчением. Люди испугались большой крови. И хотели, чтобы все вернулось назад. И армия была гарантией их дальнейшего безоблачного существования.
Хотя армейские такого умиротворения вовсе не испытывали. И за друзей местных не шибко считали. И не ошиблись.
Многие местные авторитетные бабаи быстро к армии привыкли, стали воспринимать её как какую-то мешающую часть интерьера.
Еду на работу. Переулок перекрыт двумя БМД морской пехоты. Стоят солдатики — неуверенные, с автоматами. Тут останавливается новенькая «Волга» с противотуманными фарами. А за рулём важный бобёр с золотыми зубами и в норковой шапке. Вальяжно подзывает солдата. Тот, ничего не понимая, подходит и внимательно, с некоторым испугом, его слушает.
— Эй, солдат, раздвинь танки, мне проехать надо! — объявляет так с высока своего горного пика хозяин машины.
— Я не могу, — растерянно говорит солдатик, смущённый важностью бабая.
— А кто может?
— К старшему.
— Зови старшего.
Подходит огроменный и суровый, как утёс на дальнем севере, морпех-капитан. И честно пытается понять, что от него хочет этот бай.
— Слушай, твой солдат совсем ничего не понимает. Я ему говорю — раздвинь танки, мне на проспект Нефтянников надо. А он не понимает.
Капитан наливается кровью. И вдруг на всю улицу орёт громовым голосом:
— Пошёл на х…!
Бай тут же без слов съёживается, разворачивается и едет по указанному адресу. Порядок восстановлен, взаимопонимание с населением достигнуто.
Правда, порой приходилось и стрелять. Все же комендантский час. И дела по этой стрельбе тащили в военную прокуратуру.
В Баку пригнали спецназ ГРУ — прямо с Афгана. Там люди вообще с головой не дружили, радикально все вопросы решали.
Комендантский час. На посту стоит капитан-спецназовец. Останавливает роскошную бежевую «Волгу». За рулём видит подполковника в фуражке- аэродром, погоны со звёздочками из чистого золота, в общем — бабуин, причастный к армии. Капитан требует, понятное дело, пропуск. В ответ получает матюги — равняйсь, смирно, я военком, и хрен тебе, а не пропуск. Разбушевался подполковник, и успокаиваться никак не хочет — мол, кто я, а кто ты.
Капитан к нему присматривается внимательно так и сурово, с фирменным прищуром палача НКВД. И изрекает что-то типа:
— Не-е-ет, военкомов таких не бывает. Ты шпион азербайджанский.
И кладёт его экономичной короткой очередью.
Материал был в прокуратуре четвертой армии. Помощник прокурора потом нам рассказывал, что после было. Ждёт он дознавателя из той бригады спецназа с первичными материалами. Приходит такой, румяный, атлетически сложенный, и как-то стыдливо потупившийся капитан.
— Вы дознаватель?
— Ага. Вот материал принёс, товарищ помощник прокурора. Будем расследовать.
— А как всё было?
— Ну, значит, останавливаю я эту сволочь…
— Подожди-ка. Так это ты его пристрелил?
— Ну, я.
— И сам на себя расследовать дело будешь?
— Ну, я же приказом как дознаватель части числюсь. А кто ещё будет-то?
Указание тогда было, все такие дела прекращать. Да и у нас не было мыслей, чтобы их доводить до суда. Фактически гражданская война идёт. Какая на фиг ответственность за превышение власти? Вы чего?
Правда, когда в Ереване толпа пыталась вытащить прапорщика из машины и растерзать, он угрохал одного хулигана из пистолета. Так потом экспертизу проводили — первой ли пулей он его положил или второй. Тогда такое правило идиотское было для всех — сперва предупредительный выстрел, иначе ты бандит и киллер.
Помню, ещё по солдатику дело вели. Тот стоял, растерянный, на посту в комендантский час. Одна машина мимо просвистела. Вторая. Не останавливаются. Стрелять надо, а как-то боязно.
Вдруг видит, грузовик едет, в кузове небольшой трактор. На сигналы не реагирует. Ну, парнишка и пульнул вслед, рассчитывая, что в худшем случае пуля в трактор врежется. В том тракторе единственная конструктивная дырка была сантиметров десять, куда пуля могла пройти и достичь кабины. В эту дыру она и попала. И водителю в затылок.
Судьба. Огнестрел — это оружие судьбы куда в больше мере, чем, например, шпага. Потому что пуля-дура, и после нажатия на спуск она от нас не зависит.
Это дело прекратили. Но были и такие дела, в которые вцеплялись со всей профессиональной ненавистью.
