ведали, как лучше пересечь густые заросли. Как же нам найти маленькую группу людей на этом необъятном пространстве? Ханс, от природы хороший следопыт, только качал головой, и даже молчаливый и решительный Робертсон был обескуражен.
– Я боюсь, что моей девочки уже нет в живых, – произнес он печально и снова впал в задумчивость, как это случалось с ним все чаще в последнее время.
– Никогда не говорите о смерти! Терпение и труд все перетрут! – ответил я бодро словами адмирала Нельсона, который тоже знал, что значит идти по следу врага, когда нет никаких следов, хотя его стихией было море.
Я поднялся на вершину холма, где мы разбили лагерь, чтобы все обдумать. Мы оказались в отчаянном положении, все наши животные были мертвы, даже второй осел, который был самым крепким из всех, пал этой ночью и был съеден, поскольку еды было мало. Люди Стратмура, которые теперь должны были нести поклажу, устали и, по правде сказать, могли удрать, хотя бежать тут было некуда. Даже зулусы впали в уныние и ворчали, что перешли Великую реку и ушли из дома, чтобы сражаться, а не бегать по дикой местности и голодать. Умслопогас не жаловался, он помнил прорицание Гороко, что его ждет великая битва, в которой он завоюет громкую славу.
Ханс, однако, как ни странно, сохранял присутствие духа и был даже весел, по причине, которую он много раз повторял: Великий талисман с нами и поэтому, хоть и случаются неприятности, в итоге все будет хорошо. Впрочем, этот аргумент меня совсем не убеждал…
Однажды вечером в полном одиночестве я стоял среди кустов и пытался понять, куда идти дальше. На много миль вокруг простирались одни и те же заросли и голые холмы. Тут я подумал о карте, которую Зикали нарисовал мне на золе. Я четко вспомнил, что там были эти «аллеи» и холмы, вдалеке лежало огромное болото, а еще дальше – гора. Казалось, что мы на правильном пути к дому Белой королевы, если она вообще существовала. Либо мы просто прошли через страну, похожую на ту, которую он нарисовал.
К тому времени я уже не забивал себе голову вопросами о Белой королеве. Я думал о бедной Инес. То, что она была жива несколько дней назад, мы знали по кусочкам ее платья. Но где она сейчас? Следы похитителей были потеряны на каменистой почве, а их жалкие остатки смыты дождями. Тут даже Ханс почувствовал себя побежденным.
Я беспомощно оглядывался и стоял так до тех пор, пока луч солнца не отразился в грозовом облаке, а потом не упал на белое пятно неподалеку от холмов. Оказалось, что белый известняк случайно обнажился в этом месте. Этот обломок мог служить зна?ком для тех, кто путешествует через море кустарника. Какое-то внутреннее чувство заставило меня отправиться в том направлении, разум подсказывал, что нам совершенно точно надо двигаться именно на восток. Без сомнения, то был результат растерянности и умственного перенапряжения. И я не стал сопротивляться позывам души.
Итак, на следующее утро на рассвете я повернул наш отряд, и отныне мой путь лежал к белым известнякам. Впервые за время нашего путешествия я нарушил прямой маршрут следования.
Капитан Робертсон, чье настроение не улучшилось под влиянием длительной и пугающей тревоги и вдобавок непривычного воздержания от алкоголя, спросил меня почти грубо, на каком основании я изменил курс.
– Знаете, капитан, если бы мы были в море и вы бы сделали нечто подобное, я не задавал бы вопросов, а если бы и задал, то не ожидал от вас ответа. По нашему взаимному согласию командую здесь я, поэтому могу представить те же аргументы.
– Хорошо, – ответил тот. – Полагаю, что вы обдумали свой план, если таковой может вообще существовать в этой забытой богом стране. В любом случае дисциплина есть дисциплина. Итак, идите вперед и не думайте о моих сомнениях.
Другие спутники приняли мое решение без комментариев, большинство из них настолько устали, что их уже не волновало то, каким путем мы пойдем. Кроме того, они всецело мне доверяли.
– Без сомнения, у бааса есть на все свои причины, – сказал Ханс нерешительно. – Хотя следы, которые мы видели в последний раз, ведут прямо к восходящему солнцу, а поскольку местность осталась прежней, я не понимаю, почему эти людоеды должны вернуться.
– Да, – ответил я. – У меня есть свои причины. – Хотя в действительности их не было, а было одно ощущение правильности пути.
Ханс внимательно посмотрел на меня глазами, полными слез, как будто ждал объяснений, но я смотрел на него снисходительно и не удостоил ответом.
– У бааса есть свои причины, – продолжал Ханс, – для того, чтобы вести нас по тому пути, который я считаю неправильным, и искать следы людоедов. Эти причины настолько глубоко спрятаны в его голове, что бедный Ханс не может найти им объяснения. Возможно, причина в том, что он носит Великий талисман. Парни из Стратмура говорят, что не пойдут дальше и хотят умереть здесь. Умслопогас отправился к ним со своим топором сказать, что готов осуществить их желание. Смотри-ка, он убедил их, они быстро возвращаются и снова хотят жить дальше.
Итак, мы пошли к обломкам белого камня, которые никто, кроме меня, не видел и о котором я никому ничего не сказал. На следующий день мы достигли этого места, чтобы обнаружить, как я и ожидал, обнаженный известняк.
К тому времени нам пришлось совсем тяжело, потому что практически никакой пищи не осталось. Боевой дух нашей компании подняться от этого никак не мог. С нагромождения известняка можно было увидеть широкий проход, с которого были видны такие же проходы вокруг, и ничего более.
Капитан Робертсон сидел с каменным лицом на некотором расстоянии от нас и что-то бормотал себе в бороду, что уже вошло у него в привычку. Умслопогас наклонил свой топор и жаловался Небесам, – наверное, люди Стратмура стояли у него перед глазами. Зулусы сидели на корточках, посматривая
