тысячекратное лето
как же мы остановимся. глянь: воздух, стиснутый в кулаке
течет голосами, воем, тысячекратным летом,
снегом, мускусным эхом, нежной водою рек
несуществующих или будущих. знаешь, однажды спетое
продолжает дрожать во всех четырех мирах:
в огненном сила, в каменном сердце, а в водяном
или воздушном: слова, дыхание, темный страх
глубины, высоты - и беспамятства, в основном.
вот уж фиг - а попрешь против кармы, так быть тебе
закольцованным нахрен, гоняющим всхлип по кругу.
вон орфей оглянулся, а получилось - в лицо судьбе
плыть со свернутой шеей в реке ледяного звука.
2007
отпуск по обмену
Космонавту кажется мало просто сойти с ума,
разгерметизироваться, сгореть, замерзнуть -
есть же, блин, во вселенной разумная смерть - сама
подойдет и скажет голосом жарким, розовым:
Не сиделось, братик, тебе в очкурах, все пас
да просеивал буковки, звездочки, пустоту, частоты.
Не говорилось тебе с людями - у васи Спас,
у петра пистолет, а у маши внутри зиготы.
Ну а фигли в них? нифига. Одинаковое оно сплошь:
где ты, друг? - здеся я, видишь тулово в синей кепке.
А не то, так какая разница, главное повезло
не находиться нигде, а лишь в этой горсти нелепой,
что больней, чем нигде.
Космонавт говорит: Сестра,
если ты весь мир, это значит, что у тебя нет места
остановиться, но ты не движешься - все места
это тоже ты, и тебе точно так же тесно.
