Тогда же кардинал Казароли встретился и с униатскими епископами Курчабой и Васылыком, проинформировавшими Ватикан о том, что Греко- католическая церковь существует и просит у Советского правительства реабилитации и возвращения отобранных храмов. А в январе 1989 года понтифик в своём выступлении перед дипломатами призвал Горбачёва применять принципы «перестройки» и в религиозной сфере, имея в виду решение униатского вопроса. Эта поддержка Ватикана подтолкнула униатов к ещё более активным действиям, и в мае 1989 года униатские епископы Курчаба, Васылык и Дмытерко вместе с духовенством устроили стояние на Красной площади в Москве с требованием реабилитации УГКЦ, а миряне из Галиции поддерживали постоянный пикет на Арбате. Осенью в Львове состоялась уже многочисленная демонстрация с требованием легализации УГКЦ, а во втором по значению львовском храме — Преображенском соборе священник Ярослав Чухный вместо патриарха на литургии помянул папу и провозгласил переход в юрисдикцию Униатской церкви. После этого последовал переход в греко-католичество и в других городах, а несколько священников во Львове заявили о создании Украинской автокефальной православной церкви (УАПС)[552]. За униатов дружно вступились и перестроечные СМИ.
Летом 1989 года в связи с готовящимися радикальными изменениями в странах Восточной Европы горбачёвская команда приступила непосредственно к реализации концепции «общеевропейского дома», значение которого объяснялось необходимостью не допустить изоляции СССР. Эта тематика стала доминировать и в отношениях с Ватиканом, поскольку международный авторитет понтифика должен был подкрепить престиж перестройки и её лидера в глазах «мировой общественности». Как объяснял позже помощник Горбачёва А. Черняев, все понимали, что Ватикан — это не только религиозная, но и политическая, и экономическая сила, и целью переговоров было разоблачить представление об СССР как «империи Зла» [553]. Горбачёв планировал создание союза между странами Восточной и Западной Европы: что-то вроде «Хельсинки-II», что невозможно было без согласия Св. Престола.
В связи с этим в августе в Ватикан был послан личный представитель Министра иностранных дел Э. А. Шеварднадзе Ю. Карлов, передавший понтифику послание Горбачёва. Карлов встречался и с кардиналом Казароли, который сообщил ему, что они надеются, что все вопросы, касающиеся униатов и католиков в СССР, будут решены после принятия нового закона о свободе совести. Поэтому в своём письме министру Ю. Карлов предлагал решить униатскую проблему путём «примирения» религиозных вождей. И не случайно сразу после Карлова понтифик принял трёх митрополитов РПЦ — митрополита Филарета (Денисенко), митрополита Ювеналия (Пояркова) и митрополита Филарета (Вахромеева) — для обсуждения ситуации с греко-католиками.
После этого в советском руководстве была согласована дата посещения Горбачёвым Ватикана, приуроченная к визиту в Италию в конце ноября 1989 года и накануне встречи в верхах на Мальте.
Как указывает в своей книге Ю.Е. Карлов, подготавливая встречу с понтификом, они прекрасно понимали, что она касается интересов РПЦ и, в первую очередь, в связи с возможной легализацией униатов, грозившей потерей многих приходов в Западной Украине. Так что расчёт был сделан на то, чтобы превратить РПЦ в своего союзника. Для этого всячески подчёркивалось, что, во-первых, новый закон о свободе совести обеспечит равенство перед законом всех религий и конфессий, но РПЦ будет занимать в жизни общества особое место, и, во-вторых, что создание представительства СССР в Ватикане было бы полезным и для РПЦ как в целях получения живой информации о ватиканских делах, так и в плане доведения до Ватикана точки зрения руководства Церкви.
В итоге горбачёвская команда решила, что в силу религиозной специфики униатской проблемы решение её надо искать в рамках взаимоотношений между РПЦ и Католической церковью, которые сами должны решать вопрос о разделе церковного имущества, без вмешательства государства. Это была удобная позиция, освобождавшая власть от какой-либо ответственности за решение ключевой проблемы.
Однако и Священный синод, и Совет по делам религий категорически не соглашались с признанием униатов и исходили из того, что, если оно и возможно, то только в рамках Католической церкви Латинского обряда и без восстановления униатских церковных структур [554]. 19 октября 1989 года обеспокоенные члены Священного синода встретились с Э. Шеварднадзе, который попытался «успокоить» их, подчеркнув, что контакты с Ватиканом будут строиться как с государством, а не как с религиозным центром. Он призвал их также подумать «о поисках компромисса в связи с предстоящим принятием более демократического и либерального закона о свободе совести и религиозных организациях».
После этого была проведена встреча Ю. Карлова отдельно с митрополитом Минским Филаретом (тогдашним главой ОВЦС) и митрополитом Ювеналием, которого он назвал «тонким политиком» и который изложил свою точку зрения следующим образом: «Нам, — говорил митрополит, — не уйти от сотрудничества с западным христианством, с Католической церковью. К тому же такое сотрудничество пойдёт только на пользу всему христианскому миру. Однако надо быть реалистами. Русская православная церковь пока слишком слаба, чтобы на равных сотрудничать с католиками. Торопиться в этом деле — значит повредить перспективе общехристианского «диалога», ослабить позиции русского Православия»[555]. То есть межрелигиозное сотрудничество никоим образом не отметалось, но ставилось в зависимость от укрепления позиций самой РПЦ и её способности конкурировать с католиками, которые при организованной и политической поддержке Ватикана могли занять доминирующие позиции в российской духовной жизни.
