Буквально тогда же, 20 октября, Горбачёв и Шеварднадзе приняли на самом высоком уровне кардинала Содано (практически в качестве главы правительства дружественного государства), с которым впервые за всю историю советско-ватиканских отношений были серьёзно обсуждены вопросы деятельности Католической церкви в СССР, без решения которых горбачёвское руководство не видело возможности нормализации отношений с Ватиканом[556]. Но поскольку это касалось уже межрелигиозных отношений, прозвучала, наконец, и тема о роли РПЦ в процессе нормализации отношений. Горбачёв чётко высказал положение о взаимозависимости между развитием контактов с Ватиканом по межгосударственной линии и «диалогом» между РПЦ и Католической церковью, связав всё в треугольник светская власть — Ватикан — РПЦ. Так что закономерно, что через несколько дней важная ватиканская делегация, теперь уже во главе с кардиналом Виллебрандсом (главой Папского совета по содействию христианскому единству), прибыла в Даниловский монастырь (возвращённый Церкви по случаю празднования 1000-летия Крещения Руси) для встречи с патриархом Пименом, который вынужден был согласиться с решением Горбачёва.
Долгожданная встреча с понтификом состоялась 1 декабря 1989 года в Ватикане, в личной библиотеке папы, и длилась около часа. Хотя газета
Выступая с речью, Горбачёв сделал неожиданное для понтифика предложение, пригласив его с официальным визитом в СССР. И хотя ватиканская сторона и сообщила позже, что это заявление преждевременно, сама идея, ранее немыслимая, была введена в сферу возможного обсуждения, что, естественно, не могло не поставить вопрос о встрече понтифика с патриархом.
Получив «одобрение» папы, советская делегация отбыла на Мальту для встречи с Д. Бушем-старшим, в ходе которой, как известно, произошла сдача СССР. Горбачёвская команда обязалась не вмешиваться в дела стран Восточной Европы, согласилась на объединение Германии и на уступки в отношении Прибалтики. Символично, что это произошло на Мальте — в бывшем гнезде Мальтийского ордена, выступавшего в качестве посредника между Ватиканом, МИ6 и ЦРУ.
Встреча в Ватикане стала переломным моментом и в дипломатических контактах, и в положении Католической церкви в нашей стране. Поскольку она произошла после падения Берлинской стены, многие сопоставляли эти два события, говоря о «преодолении раскола между Востоком и Западом».
15 марта 1990 года было сообщено об установлении официальных отношений между СССР и Ватиканом на уровне представительств (а не посольств), хотя официальные представители были в ранге чрезвычайного и полномочного посла (Ю. Карлов) и апостольского нунция по особым поручениям (архиепископ Франческо Коласуонно). При этом, поскольку папский представитель стал обладать двойной миссией — дипломатической и религиозной, Ватикан приобрёл в его лице канал воздействия на католические епархии в нашей стране. И хотя Ю. Карлов и оправдывал эту ситуацию тем, что советская сторона приобрела больше возможностей требовать, чтобы центральные органы Римско-католической церкви по связям с католическими организациями в СССР носили открытый характер и соответствовали нормам международного права, преимущества были на стороне Св. Престола.
Последствия не заставили себя долго ждать.
Дело в том, что ещё в ноябре 1989 года Совет по делам религий при Совмине Украинской ССР объявил о начале регистрации униатских приходов, после чего так называмый «Комитет защиты Украинской католической церкви» начал насильственные захваты православных храмов. В январе 1990 года понтифик признал действительными хиротонии 10 тайно рукоположенных униатских архиереев и определил их в качестве ординарных и титулярных епископов на возрождённые униатские епархии: Львовскую, Ивано-Франковскую и Мукачёвскую.
После же установления официальных отношений роль Ватикана как покровителя униатов, вдохновившего их на разгром православных приходов, проявилась в полную силу. Выразилось это в работе Четырёхсторонней комиссии, созданной в Западной Украине для совместного поиска путей
