— У меня был первый юношеский разряд по стрельбе. После школы я это дело забросил. Но год назад Кирилл сделался совладельцем тира, и я с тех пор хожу туда регулярно.
Ольга испытывала уже не шуточный интерес к этому удивительному Кириллу. Однако, она решила повременить с вопросами, так как у неё было правило: если хочешь выведать важное, жди, когда обстановка сама собой прояснится, и бей вопросом в десятку. А никакой десятки пока что не было.
— Так что, сейчас я стреляю где-то на уровне КМС, — закончил Серёга и плеснул водки в рюмки.
— А у меня был первый юношеский разряд по Дзю-до, — похвасталась Ольга. Сделав затяжку, она прибавила:
— Идиот! За четыре тысячи баксов не убивают.
— Ну, это смотря кого.
— Никого. За такие деньги просто не убивают.
— А за какие деньги, по-твоему, убивают?
— Я никогда серьёзно не размышляла на эту тему, — соврала Ольга, давя бычок. — Давай, что ли выпьем.
Сказано, сделано. Жуя хлеб, Ольга осведомилась.
— А ты реально шёл его убивать? Или просто грабить?
— Я сам не знал, — признался Серёга.
— Но ты же, хоть и придурок, должен был понимать, что если оставить его в живых — он тебя в живых не оставит, так как ему известны все твои данные!
— Я не был уверен в том, что смогу его ухандокать. К счастью, он мне помог.
— Так куда ж ты шёл, твою мать, если не был уверен в главном?
— А не пошла бы ты в жопу? Что за допрос?
— Мне не безразлично психическое состояние человека, с которым я буду спать в одной комнате.
— Спи на лестнице, если хочешь, — огрызнулся Серёга. Съев помидор, продолжил:
— Любой нормальный человек — подчеркиваю, нормальный, — на моём месте сделал бы то же, вовсе не думая о последствиях. Ты не слышала, как со мной разговаривал этот чурка! Так, будто я тварь какая-нибудь, которую можно втоптать в асфальт и через секунду забыть о ней. Только не охота ботинки пачкать. Не знаю, кто бы смог это выдержать. Я не выдержал. Я уже устал молчать и терпеть!
— А ты не молчи, — порекомендовала Ольга, — ори. Кириллу это понравится.
— Да пошла ты на …! — крикнул Серёга, и, встав, забегал по кухне. Он был взбешён. Желая с ним помириться, Ольга спросила:
— Что вы с Кириллом курите?
— Не твое сучье дело!
— Да что ты злишься? Смотри, какие у меня ножки! Можно даже потрогать.
Ольга задрала ноги на табуретку, стоявшую перед нею, и потянула штанины. Мельком взглянув на её лодыжки, Серёга сел.
— Ты, я вижу, гомик? — спросила Ольга.
— Лучше не лезь ко мне! И заткнись.
— Сам заткнись, а то в рыло дам.
Наполняя рюмки, Серёга тихо сказал:
— Дискета меня тревожит.
— Дискета?
— Да. С одной стороны, она стоит неимоверных денег, с другой…
— Серёга остановился глядя на Ольгу, опорожнявшую рюмку, и осушил свою. Хлебнув рассола из банки, Ольга спросила:
— А ты уверен, что она стоит неимоверных денег?
— Да. Когда мы с Рамилем стояли там, на шоссе, у него зазвонил мобильник. Не тот, который ты слышала, а другой. Он ответил. И заговорил по- французски. А я учился во французской спецшколе. Многое, правда, уже не помню…
— Короче, что говорил Рамиль?
Серёга взял сигарету, и, закурив, ответил:
— Он давал интервью французской радиостанции. Говорил о взрывах в Москве. Доказывал, что чеченцы к ним не причастны. Описывал ситуацию на Кавказе. Долго и путано. Под конец бросил такую фразу: «Я сделал всё, чтоб предотвратить вторую войну, но президент Ельцин меня услышать не захотел».
— Ни хрена себе, — прошептала Ольга, похолодев. Так кто ж он такой?
— Он — один из тех, кто сейчас владеет Чечней. Или их прямой представитель. Он говорил с французом не как бандит, не как бизнесмен, а как высокий политик, разруливающий мировые проблемы. Ты представляешь, сколько стоит дискета из его сейфа?
