Глава первая
Подруга Кирилла, Танька, имела в Тарасовке двухэтажный дом с большим садом. Участок был обнесён забором выше трёх метров. Не останавливал он лишь Борьку. Борька был рыжий пёс размером чуть больше таксы. Он под забором сделал подкоп и каждую ночь убегал гулять. Возвращался только под утро и целый день за тем спал под кустом смородины. По посёлку бегало очень много рыжих щенков, похожих на Борьку. Жители были на него злы. В доме проживал ещё один пёс, побольше и поглупее. Кличка у него была «Колокольчик». Он громко лаял по поводу и без повода. Танька целыми днями только и делала, что твердила Борьке и Колокольчику, как она обоих их ненавидит. Но им на это было плевать. Они много ели и жили так, как считали нужным.
Танькину ненависть к Колокольчику Серёга всей душой разделял, а вот к Борьке — нет. Этот рыжий бабник был ему симпатичен. А Колокольчик за месяц Серёгу просто достал. По утрам он лаял под окнами его комнаты, днём носился по всему саду с таким неистовым ором, что можно было подумать — через забор лезут черти. Из-за него читать или разговаривать приходилось в доме, а не в беседке, где было сказочно хорошо в те редкие дни, когда грело солнце.
Двадцатое октября обещало быть, как ни странно, именно таким днём. Серёга проснулся рано — даже рассвет ещё не настал, и сквозь ветки яблони, шелестевшие по стеклу, видны были звёзды на ясном небе. Колокольчик молчал. Вероятно, он ещё не проснулся. В углу стоял телевизор. Выкурив сигарету, Серёга пультом его включил и довольно долго смотрел дурацкие утренние программы по «МТV». Они не поколебали в его сознании отблеск сна, который его чудовищно взбудоражил. Ему приснилась Наташка. Не в первый раз она ему снилась. У этих снов были головокружительные сюжеты. Но в его памяти оставались только её глаза. Они так смотрели, что один раз он не выдержал и сказал приехавшему в тот день Кириллу, что, дескать, зря он, Серёга, не развязал Наташку, бросая «Форд».
Кирилл рассмеялся:
— Ну, ты и придурок! Вот и лежал бы около Форда с проломленной головой, а миллион баксов достался бы рыжей суке. Пусть посидит! Она там не пропадёт.
Было уже десять, когда Серёга спустился на залитую неярким осенним солнцем террасу. Смуглая длинноногая Танька в джинсах и майке варила кофе. На плите жарились шесть яиц.
— О, доброе утро! — вскричала девушка, повернувшись на звук шагов спускавшегося Серёги, — слушай, ты вовремя! Как всегда.
— Что-то Колокольчик молчит, — заметил Серёга, садясь за стол. — Ты что его придушила?
— Нет, дала ему кость.
Серёга, прищурившись, поглядел на голый, насквозь пронизанный солнцем сад за окном.
— А Борька пришёл?
— Пришёл. Он рано приходит.
— Они из-за этой кости не подрались?
— Ты как-будто Борьку не знаешь, — хмыкнула Танька, ставя на стол яичницу и садясь, — вот если бы Колокольчик трахал кого-нибудь, а Борька это увидел, тут началось бы смертоубийство. А костями Борька не заморачивается особо.
— Не православный пёс, — заметил Серёга, взяв хлеб и вилку. Начали есть. Серёга о чём-то тяжело думал. Танька не отрывала от него глаз. Её рот кривился от смеха. Серёга это заметил.
— Что ты всё ржёшь?
— Да я вот всё думаю, на кого ты больше похож — на Борьку или на Колокольчика?
— Да, пожалуй, на Колокольчика, произнёс Серёга, подумав, ведь я тебя за задницу не хватаю.
— Так ведь и Борька меня за задницу не хватает!
— У нас с ним разная мотивация.
Таньке стало ещё смешнее. Допив свой кофе, Серёга ушёл в беседку. Было очень тепло. Борька крепко спал под смородиной. Колокольчик громко грыз кость около него. В беседке лежало много журналов. Серёга стал их листать. Однако, ничто не могло развеять его тоскливое настроение — даже голые тётки, глядевшие на него с глянцевых страниц. Не под силу эта задача оказалась и Таньке, которая не замедлила присоединиться к нему. Она уже не казалась такой весёлой, какой была на терраске.
— Опять журнальчики смотришь?
— Да.
— Интересно?
— Нет.
