— Почему? Может быть ты — гомик?
Серёга, наконец, понял, что ей от него надо. Он мог бы раньше это понять, но не до того ему было. Он промолчал.
— Кирилл тебя за нос водит. Я гарантирую.
— Ну и что?
— Да собственно, ничего. Нормальная ситуация. У тебя самоуважения совсем нету?
Он поглядел на неё, отложив журнал. Она усмехалась, качая длинной ногой, закинутой на другую ногу. На ней была джинсовая юбка выше колен, обтягивающая блузка, колготки, шлёпанцы. Тёмно-русые волосы были собраны в хвост.
— Могу сказать тебе больше — он мне велел делать всё, чтоб ты не скучал.
— Ты с этим справляешься.
— Ты уверен?
— Послушай, Танька! Я очень сильно устал. Ты просто не представляешь, как я устал.
Она закурила.
— Ты не похож на уставшего человека. Ты не устал, ты запутался. И запутал тебя Кирилл.
— Ты чувствуешь в себе силы меня распутать?
— Для этого не потребуется какой-то огромной силы.
— Тогда я, может быть, справлюсь сам?
Она, казалось, ждала этого вопроса. И у неё был ответ. Он не прозвучал, так как за воротами вдруг раздался автомобильный гудок. Серёга напрягся.
— Это Кирилл, — заявила Танька, вставая.
— А ты уверена?
Не ответив, она пошла открывать. Тапки злобно хлопали. Сигаретный дым тянулся, как шлейф. Серёга следил, как она сдвигает засов, как стальные створки распахиваются сами собой, и как на участок въезжает новый автомобиль Кирилла — синий с никелированным кенгурятником «Гранд Чероки». Заглушив двигатель, Кирилл вышел и обнял Таньку. Она не подняла рук. Заперев ворота, он зашагал к беседке. Приятели обменялись рукопожатием.
— Классно выглядишь, — произнёс Кирилл, усаживаясь за стол напротив Серёги.
Серёга пристально наблюдал за ним. Чувствуя себя неловко под его взглядом, Кирилл опять повернулся к Таньке.
— А ну, иди что-нибудь поделай!
— А не пойду, — огрызнулась Танька, садясь, — с какой стати? Я у себя, а не у тебя.
— Ты хочешь, чтоб мы уехали? Мы уедем. У нас конфиденциальный деловой разговор. Понятно тебе?
— Послушайте, вы, деловые люди! Пожалуйста, не устраивайте мне здесь наркопритон!
— Замётано. Убирайся.
С брызжущими злобой глазами Танька вскочила и ушла в сад. Со стороны дома по-прежнему доносилось чавканье и бурчание Колокольчика. Так же слышен был скрежет его зубов, обтёсывающих кость. Розовое солнце нежно светило сквозь ветви груш. Оно припекало так, что, если бы ветви не были голыми, можно было б подумать — стоит один из первых дней сентября.
— Ну зачем их столько? — с досадой пробормотал Кирилл, взяв журнал и перелистнув несколько страниц, — объясни, Серёга! Зачем? Я этого просто не понимаю!
— Осень пришла, — объяснил Серёга, — весной поймёшь.
Не бог весть какая шутка Кирилла сильно развеселила. Слушая его смех, Серёга с необычайной ясностью понял, что Колокольчика больше он не услышит, и не погладит Борьку, и Танька, видимо, навсегда исчезнет из его жизни.
— Кто на тебя наехал?
Оборвав смех, Кирилл швырнул журнал на пол. Тихо сказал:
— Халдей.
— И сколько он хочет?
— Восемьсот косарей.
— Серёга присвистнул.
Кличку названную Кириллом, он где-то слышал, но не мог вспомнить, что из себя представляет её носитель. Впрочем, сейчас это было не так уж важно. Сейчас гораздо важнее было понять, что, собственно, из себя представляет теперь Кирилл. Серёга взял сигарету. Закуривая, спросил:
— Ты сюда хвоста не привёл?
— Да нет.
— Точно?
