— Господин Неподкупный, — обливалась слезами женщина, — у моей свекрови маточное кровотечение, денег на лекарства нет, хотели продать эту старую несушку… А он говорит, что курица его…
— Курица моя! Эта женщина врёт! Если господин начальник мне не верит, то мой сосед подтвердит.
Глава уезда Цао ткнул пальцем в мужика в круглой шапочке:
— Можешь подтвердить?
— Господин начальник уезда, я — сосед У Третьего, эта курица каждый день забегала к нам во двор и клевала зерно, которое мы давали своим курам. Жена была недовольна!
У женщины задёргалось лицо, она не могла вымолвить ни слова, закрыла лицо руками и громко разрыдалась.
Глава уезда Цао снял шляпу, покрутил на среднем пальце и снова надел, затем спросил У Третьего:
— Чем ты сегодня кормил своих кур?
У Третий повращал глазами и ответил:
— Мякиной и отрубями.
Его низкорослый сосед закивал:
— Это правда, я заходил к нему одолжить топор и лично видел, как его жена мешала корм для кур.
Глава уезда Цао спросил плачущую женщину:
— Не реви, лучше ответь, чем ты сегодня кормила свою курицу?
Женщина, всхлипывая, ответила:
— Гаоляном.
Цао Мэнцзю приказал:
— Сяо[64] Ян, убей курицу!
Сяо Ян ловким движением разрезал курице зоб, надавил пальцами, и оттуда посыпались липкие семена гаоляна.
Глава уезда Цао хохотнул и сказал:
— Ну что, ловкач У Третий, курицу убили из-за тебя, плати! Три серебряных!
У Третий смертельно перепугался, вытащил два серебряных юаня и двадцать медяков.
— Господин глава уезда, у меня с собой больше нет!
— Сделаем тебе скидку!
Цао Мэнцзю отдал серебряные юани и медяки женщине. Та сказала:
— Господин начальник, курица столько не стоила, мне лишнего не нужно!
Цао Мэнцзю прижал руки ко лбу в знак благодарности.
— Добрая великодушная женщина, Цао Мэнцзю перед тобой преклоняется!
Он соединил ноги вместе, снял шляпу и поклонился женщине в пояс.
Женщина остолбенела, беспомощно глядя на Цао Мэнцзю полными слёз глазами, а потом опомнилась и упала на колени, без конца повторяя:
— Неподкупный! Неподкупный!
Цао Мэнцзю дотронулся тростью до плеча женщины.
— Вставай, вставай!
Женщина встала, а Цао Мэнцзю сказал:
— Ты сама в лохмотьях и, судя по виду, недоедаешь, но пришла в город продать курицу, чтобы купить лекарства для свекрови. Определённо ты почтительная к старшим сноха, а я больше всего уважаю это качество и чётко понимаю, за что награждать, а за что карать. Быстрее бери деньги и возвращайся домой лечить свекровь, курицу тоже забирай, ощипай, выпотроши и свари свекрови.
Женщина взяла деньги и курицу и ушла, рассыпаясь в благодарностях.
У Третий, который собирался обманом заполучить курицу, и его лжесвидетельствовавший сосед в круглой шапочке дрожали на солнцепёке мелкой дрожью.
Цао Мэнцзю велел:
— Ну что, хитрец, снимай-ка штаны!
У Третий устыдился и не подчинился.
Цао Мэнцзю сказал:
— А посреди бела дня грабить честную женщину не стыдно? Ты знаешь, сколько стоит один цзинь стыда? Снимай штаны!
У Третий послушался.
Цао Мэнцзю снял одну туфлю и кинул её Сяо Яню со словами:
— Двести ударов, распредели поровну, по заду и по лицу!
Сяо Янь подобрал матерчатую туфлю с толстой подошвой, потом пнул У Третьего так, что тот упал, прицелился в его поднятый к небу зад, всыпал пятьдесят ударов по левой стороне, потом столько же по правой, У Третий плакал от боли, звал отца и мать, молил о пощаде, зад опух прямо на глазах. Затем пришла очередь бить по лицу: пятьдесят ударов по левой щеке, потом пятьдесят по правой. У Третий даже кричать перестал.
Цао Мэнцзю ткнул тростью У Третьего в лоб и спросил:
— Ну что, хитрец, будешь ещё безобразничать?
У виновника щёки опухли так, что рот открывался с трудом, он просто без конца кланялся начальнику уезда в ноги.
— Теперь ты! — Цао Мэнцзю ткнул пальцем в лжесвидетеля. — Ты обманываешь, подхалимничаешь и подлизываешься. Такие люди самые бесстыжие на всём белом свете, я тебя вообще-то бить не хочу, боюсь об твой зад испачкать свою подошву. Устроим тебе сладкую жизнь! Придётся тебе ещё раз вылизать зад богача. Сяо Янь, сходи-ка купи мёду.
Сяо Янь собрался протиснуться сквозь толпу, но зеваки в тот же момент расступились. Лжесвидетель упал на колена и так рьяно отбивал поклоны, что маленькая круглая шапочка слетела.
Цао Мэнцзю приказал:
— Вставай, вставай, вставай! Я тебя не бью, не штрафую, мёд тебе покупаю, а ты ещё пощады просишь?
Вернулся Сяо Янь с мёдом. Цао Мэнцзю показал на У Третьего:
— Намажь ему зад!
Сяо Янь перевернул У Третьего, нашёл какой-то обломок деревянной доски и равномерным слоем намазал мёд на опухшую задницу.
Цао Мэнцзю приказал лжесвидетелю:
— Лижи! Ты же хотел подлизаться! Давай!
Лжесвидетель, с шумом отбивая поклоны, закричал:
— Господин начальник уезда, я больше не буду…
Цао Мэнцзю велел:
— Ну-ка, Сяо Янь приготовь подошву, всыпь-ка ему что есть мочи.
Лжесвидетель запричитал:
— Не бейте, не бейте, я буду лизать!
Он встал на колени рядом с задом У Третьего, высунул язык и начал слизывать клейкий мёд, который тянулся за языком тоненькими прозрачными нитями.
На лицах окружающих проступил горячий пот, а выражения их не поддаются описанию.
Лжесвидетель облизывал зад У Третьего, то быстрее, то медленнее, прерываясь, поскольку его тошнило, и в итоге вылизал начисто. Цао Мэнцзю, увидев это, гаркнул:
— Хватит, скотина!
Лжесвидетель натянул себе куртку на голову, лёг ничком и не поднимался.
Цао Мэнцзю вместе с Сяо Янем собрались было уходить, но дядя Лохань, воспользовавшись случаем, спрыгнул с мула и громок крикнул:
— Господин Неподкупный! Я пришёл с жалобой…
6
Только бабушка собиралась спешиться, как её остановил крик деревенского старосты Шаня Пять Обезьян:
— Молодая госпожа, не слезайте с осла, вас хочет видеть глава уезда!
Два солдата с винтовками — один справа, другой слева — повели бабушку под конвоем до излучины на западном краю деревни. У прадеда от страха свело судорогой икры, он сначала даже идти не мог. Тогда один из солдат ткнул его в спину прикладом винтовки, судорога в икрах прошла, и он потрусил за осликом.
Бабушка увидела, что к деревцу у края воды привязана маленькая вороная лошадка с ярким седлом, а на лоб у неё свешивалась ярко-красная бахрома. В нескольких чжанах от коня поставили квадратный стол, на котором стояли чайник и чайные чашки. За столом сидел какой-то человек, но бабушка и знать не знала, что это знаменитый глава уезда Цао. Рядом стоял ещё какой-то человек, но бабушка не знала, что это помощник Цао Мэнцзю, опытный сыщик по имени Янь Логу. Перед ними собрались все деревенские жители, они жались друг к дружке так, словно боялись холода. Вокруг толпы, словно звёзды, были рассеяны двадцать с лишним солдат.
Дядя Лохань стоял перед квадратным столом весь мокрый от пота.
Трупы отца и сына Шаней лежали на двух дверных створках под ивой неподалёку от той вороной лошадки. Тела уже издавали зловоние, а с краёв створок стекала жёлтая жижа. Стая ворон прыгала по иве туда-сюда, от
