Я помогал восстанавливать могилу, а потом вместе с матерью трижды поклонился, выказав почтение тысяче трупов, лежавших в ней.
Мать сказала:
— Сорок шесть лет прошло! Мне тогда было пятнадцать…
6
Мне тогда было пятнадцать. Японцы окружили деревню. Твои бабушка с дедушкой спустили меня и твоего маленького дядю в колодец, после чего исчезли без следа. Я лишь потом выяснила, что их убили в тот же день утром…
Я не знала, сколько времени просидела на дне колодца. Твой дядя скончался, труп начал дурно пахнуть. Жаба и ядовитая змея с жёлтым ободком на шее весь день пристально смотрели на меня. Я умирала со страха… В тот момент я думала, что наверняка сгину в колодце, и тут пришли твои отец и дедушка вместе с остальными…
Дедушка завернул пятнадцать винтовок «Арисака-38» в промасленную бумагу, связал верёвкой и потащил на плече к высохшему колодцу. Он велел отцу:
— Доугуань, хорошенько осмотрись, нет ли кого вокруг.
Дедушка понимал, что солдаты из отряда Лэна и Цзяогаоской части положили глаз на эти винтовки. Вчера вечером они с отцом под земляным валом соорудили шалаш, дедушка и все остальные спали, а Слепой сидел у входа и сторожил, прислушиваясь к каждому шороху. Посреди ночи он услышал, что в кустах на пологом склоне что-то вдруг зашуршало, а потом в сторону шалаша двинулись лёгкие шаги. Слепой по звуку понял, что идут двое, причём один смелый, а другой трусливый. Он уловил дыхание этих двоих, стиснул пистолет и громко рыкнул:
— Стоять!
Слепой услышал, как двое непрошеных гостей поспешно улеглись на землю и начали отползать назад. Он примерно определил направление, нажал на спуск, и пуля вылетела со свистом. Слепой услышал, как эти двое скатились по склону и укрылись в кустах. Снова прицелился туда, откуда доносилось шуршание, и выстрелил. В ответ раздался чей-то крик. Выстрелы разбудили дедушку и всех остальных, они бросились в погоню и увидели, как две чёрные тени перескочили через ров и метнулись в гаоляновое поле.
— Пап, никого, — сказал отец.
— Запомни этот колодец!
— Запомнил. Это колодец семьи Красы.
Дедушка наставлял его:
— Ежели я умру, то ты винтовки достань и в качестве подарка преподнеси их Восьмой армии, чтоб вступить в их ряды. Эти ребята вроде чуть получше отряда Лэна.
— Пап, мы не будем никуда вступать! Мы сами соберём свой отряд. У нас ведь ещё и пулемёт есть!
Дедушка горько усмехнулся:
— Ох и непросто это, сынок. Я уже из сил выбился.
Отец опустил верёвку, прицепленную к старому колодезному журавлю, а дедушка взялся за конец верёвки и перевязал ей винтовки.
— Колодец точно высох? — уточнил дедушка.
— Точно. Мы с Ван Гуаном играли в прятки и в нём прятались.
С этими словами он перегнулся через край и вдруг увидел в кромешной тьме две серых тени.
— Пап! Там кто-то есть! — громко завопил отец.
Они с дедушкой встали на колени на оголовок колодца, напряжённо всматриваясь в темноту.
— Это Краса! — воскликнул отец.
— Ну-ка, посмотри, она там жива?
— Вроде бы ещё дышит… Рядом с ней свернулась клубком змея, а ещё там лежит её братишка Аньцзы… — Голос отца эхом отражался от стенок колодца.
— Не побоишься спуститься?
— Спущусь! Мы с Красой дружим!
— Только берегись змеи.
— Я змей не боюсь!
Дедушка отвязал верёвку от винтовок, закрепил вокруг пояса отца и стал потихоньку опускать его в колодец.
— Ты там поосторожнее! — услышал отец дедушкин крик сверху.
Он нащупал ногой выступающий кирпич и встал на него. Чёрно-жёлтая змея вскинула голову, быстро высунула свой раздвоенный язык и зашипела на отца. Когда отец ловил в Мошуйхэ крабов, он научился обращаться со змеями, даже мясо их пробовал вместе с дядей Лоханем, они коптили его на сухих коровьих лепёшках, а дядя Лохань рассказал, что змеиным мясом можно лечить проказу. Отведав мяса змеи, они с дядей Лоханем тогда ощутили сильный жар во всём теле. Отец стоял, не двигаясь, ждал, пока змея опустит голову, а потом ухватил её за хвост и с силой начал трясти, пока кости не захрустели. Тогда он схватил эту тварь за шею и повернул на два оборота, после чего громко крикнул:
— Пап, сейчас я её выкину.
Дедушка отпрянул в сторону, и из колодца вылетела полудохлая змея, похожая на колбасу. От страха у него волосы встали дыбом, и он выругался:
— Вот ведь сосунок, а смелости как у разбойника!
Отец помог матери приподняться и крикнул:
— Краса! Краса! Это я, Доугуань! Пришёл тебя спасти!
Дедушка аккуратно поднял из колодца мою мать и труп маленького дяди.
— Пап, спускай винтовки! — велел отец.
— Доугуань, отойди в сторонку!
Верёвка поскрипывала, пока связка винтовок опускалась на дно. Отец развязал верёвку и закрепил её у себя на поясе, а потом крикнул:
— Тяни, пап!
— Хорошо завязал?
— Да!
— Хорошенько закрепи узел, а не как попало.
— Закрепил!
— А узел скользящий или мёртвый?
— Пап, ты чего? Я же только что обвязывал Красу, чтоб её поднять!
Отец и дедушка смотрели на лежащую на земле Красу. Кожа на лице плотно облегала кости, глаза запали, а дёсны, наоборот, выступали, волосы словно припорошены мукой. А ногти на руках её братишки стали тёмно-синими.
7
Под неустанной опекой колченогой тётки Лю моя мать постепенно поправилась, они с отцом и раньше были хорошими друзьями, а после истории со спасением из колодца и вовсе стали близки, как брат с сестрой. Дедушка заболел тифом и чуть было не помер, а потом в бреду ему почудился аромат гаоляновой каши, и тогда отец вместе с остальными кинулись собирать гаоляновые зёрна, а тётка Лю сварила кашу, распарив зёрна до мягкости. Дедушка съел миску каши, и тут у него в носу полопались сосуды и хлынула чёрная кровь, однако с того дня к нему вернулся аппетит, и здоровье начало мало-помалу поправляться. К середине десятого лунного месяца он уже мог, опираясь на палку, потихоньку подняться на земляной вал, чтобы поздней осенью погреться в тёплом солнечном свете.
В это время по слухам произошла стычка между отрядами Рябого Дэна и Мелконогого Цзяна, обе стороны понесли большие потери. Однако дедушка всё ещё был слишком болен, чтобы о чём-то думать.
Отец вместе с остальными возвели в деревне несколько временных хибарок, среди руин нашли подходящую мебель, а ещё отправились в поле собрать достаточное количество гаоляна, чтобы хватило на зиму и весну. С конца восьмого лунного месяца беспрерывно шли дожди, чернозём на гаоляновых полях превратился в грязь, половина размокших стеблей склонилась к земле, выпавшие из колосьев зёрна уже дали корни, а те, что остались внутри, пустили ростки, и среди сизо-бурых пожухлых растений пробивалась молодая нежная зелень. Гаоляновые метёлки, словно растрёпанные лисьи хвосты, стояли торчком или свисали вниз. Свинцовые тучи, вобравшие
