— Бросаем, Доугуань?
— Готовьтесь, будем бросать вместе.
Они достали каждый по две маленьких ручных гранаты, выдернули чеку, ударили гранатами друг о друга, взводя, после чего отец гаркнул:
— Бросаем!
Восемь ручных гранат упали в разных местах в собачьей стае, собаки удивлённо уставились на круглые штуковины, прилетевшие с неба, а потом инстинктивно пригнулись. Отец обнаружил, что три наших пса очень сообразительные: они припали к земле всем телом. Восемь первоклассных ручных гранат почти одновременно детонировали, сильнейшая ударная волна разнесла по сторонам осколки, похожие на чёрные бобы. Больше десятка собак разлетелись на куски, ещё двадцать с лишним были ранены. Брызги собачьей крови и ошмётки собачьей плоти кружились в воздухе и, словно град, падали в воду. Кровожадные белые угри, обитавшие в Мошуйхэ, тут же собрались у берега и чуть ли не пищали, сражаясь друг с другом за мясо и кровь. Раненые собаки хором скулили, наводя ужас на людей. Уцелевшие псы бросились врассыпную: некоторые помчались вдоль реки, другие прыгнули в воду в надежде спастись на противоположном берегу. Отец пожалел, что не взял с собой винтовку. Несколько собак от взрыва ослепли, их морды были перепачканы кровью, они жалобно скулили и кругами бегали по отмели, словно крутили жёрнов, и смотреть на это было невыносимо. Три наших пса переплыли на противоположный берег, а за ними через речку переправились ещё больше тридцати. Поджав хвосты, они выбрались на насыпь, шерсть прилипла к телу — поистине жалкое зрелище. Собаки отряхнулись, но с кончиков хвостов, с животов и морд по-прежнему капала вода. Наш Красный со злостью лаял на отца, словно бы обвинял в том, что отец и его товарищи нарушили договор: во-первых, вторглись на территорию, где собаки ночуют, во-вторых, использовали новое жестокое оружие.
Отец снова скомандовал:
— Кидаем туда!
Они вытащили ещё по одной гранате и с силой швырнули их на противоположный берег. При виде чёрных штуковин, перелетающих через речку, собачья стая подняла страшный гвалт, псы кувырком скатились с насыпи и спрятались в гаоляновом поле на южном берегу Мошуйхэ. Отцу с товарищами не хватило сил, гранаты попадали в речку, от взрыва в воздух взметнулись четыре белых водяных столба, вода забурлила, и на поверхность кверху брюхом всплыло множество белых угрей.
После внезапного нападения свора два дня не показывалась на месте бойни. На протяжении этих двух дней и люди, и собаки не расслаблялись, а готовились продолжить напряжённую борьбу.
Отец и его команда осознали всю мощь ручных гранат, они собрались вместе, чтобы обсудить, как в дальнейшем использовать гранаты. Ван Гуан отправился на берег реки на разведку и сообщил, что на отмели валяется несколько дохлых псов, берег усеян собачьей шерстью и дерьмом, стоит ужасная вонь, но живых собак не видно. Они перенесли свой лагерь в другое место.
Дэчжи рассудил, что они временно разогнали собачью стаю, но вожаки никуда не делись, в скором времени они вновь воссоединятся и явятся пожирать трупы. Следующая их атака наверняка будет ещё более жестокой, поскольку оставшиеся в живых собаки обладают богатым опытом сражений, одна превосходит другую.
В конце концов мать предложила одну хитрость: закопать ручные гранаты с деревянными ручками на собачьих тропках, установив растяжки. Идею одобрили, и все тут же приступили к её осуществлению. Разделившись на группы, они закопали на трёх собачьих тропах в общей сложности сорок три готовые в любой момент взорваться ручные гранаты с деревянными ручками. Японских гранат изначально было пятьдесят семь, во время атаки на реке Мошуйхэ использовали двенадцать, осталось ещё сорок пять. Отец по справедливости выдал каждой боевой группе по пятнадцать.
За эти пару дней в собачьей стае произошёл раскол, из-за постоянных боевых потерь и массового дезертирства количество «бойцов» собачьего отряда уменьшилось примерно до ста двадцати особей. Возникла срочная необходимость переформировать войска, три больших отряда объединились в один отборный сплочённый военный коллектив. Поскольку место, где изначально стоял лагерь, четыре мелких недоноска перевернули вверх дном с помощью странных взрывающихся штуковин, похожих на жуков-навозников, собачья свора двинулась вдоль насыпи на восток, преодолела три ли и разбила новый лагерь на южном берегу Мошуйхэ к востоку от большого каменного моста.
То утро имело решающее значение. Собаки жаждали вступить в схватку и всю дорогу провоцировали собратьев, пихались и кусались. Втихаря они мерили взглядом своих вожаков. Наши Красный, Чёрный и Зелёный сохраняли невозмутимость, лишь искоса посматривали друг на друга с хитроватой усмешкой на вытянутых мордах.
К востоку от каменного моста псы уселись в круг, вытянули шеи и завыли, глядя в пасмурное осеннее небо. Тела Чёрного и Зелёного сводило судорогой, шерсть вдоль хребта перекатывалась волнами. Поскольку они вдосталь ели человечины, у некоторых собак белки глаз подёрнулись плотной сеткой красных сосудов, несколько месяцев поедания сырого мяса и кочевой жизни пробудили в глубинах их душ воспоминания, замороженные на миллионы лет покорного служения человеку. Сейчас они до костей прониклись ненавистью к этим прямоходящим тварям. Пожирание трупов противников стало не просто удовлетворением потребности в пище — важнее, что в этом процессе они смутно ощущали, будто бросают вызов человеческому миру. Это была безумная месть хозяевам, которые надолго поработили их. Разумеется, приподнять завесу примитивного тумана до рациональных высот и рационально осмыслить свои действия могли лишь три наших пса. Именно поэтому их поддерживала стая. Разумеется, физическая крепость, проворность и дух самопожертвования, который ощущался в жестоких атаках, тоже были необходимыми качествами, благодаря которым им удалось покорить себе всю свору и стать вожаками.
Человеческая кровь и человеческое мясо изменили внешний вид всех собак, их шерсть блестела, мышцы играли под шкурой, уровень гемоглобина скакнул вверх, они стали более жестокими, кровожадными и воинственными. Когда собаки вспоминали, какое жалкое существование влачили в рабстве у людей, питаясь подгоревшими рисовыми корками и помоями, их охватывал стыд. Нападения на людей стали выражением коллективного подсознания всей своры. То, что отец без конца подстреливал их собратьев, лишь укрепляло ненависть к людям.
Десять дней назад между тремя собачьими отрядами начали происходить стычки. Ничего серьёзного. Однажды жадный пёс с треснувшей мордой из команды Чёрного тайком сожрал человеческую руку, которую притащила маленькая белая собачонка из команды Зелёного. Белая собачка пошла выяснять отношение, а в итоге пёс с треснутой пастью перекусил ей заднюю лапу. Бандитская выходка разозлила всех «зелёных». С молчаливого согласия вожака они собрались и загрызли обидчика, разорвав на ошмётки даже кишки. Отряд «чёрных» не смог сдержаться при виде подобной ответной меры, а потому сто с лишним собак из двух отрядов сплелись
