- Спасибо, - прошептала мама Вероники и благодарно обняла доктора. - А мне можно к ней?
- К сожалению, пока нет. Но уже завтра, думаю, вы сможете ее навестить. Действие наркоза еще не прошло и она продолжает крепко спать, так что в вашем посещении нет смысла.
Услышав все, что меня интересовало, я тоже решил ждать «завтра» в больничных коридорах. Доктор продолжал вести с мамой Златовласки разговор, а я незаметно удалился. Я понимал, вопрос «тем парнем был ты?», возникнет сразу же, как исчезнет седовласый мужчина. Но слушать благодарности осознавая, что если б не мои загоны, всего этого могло бы и не быть, мне не хотелось. Я и без того был противен сам себе.
20
В больнице я провел остаток дня и долгую бессонную ночь, предварительно отзвонившись маме. Я было хотел сказать что заночую у Боброва, но она опередила меня сообщив что они с отцом задержатся на ночь у бабушки. Одной проблемой стало меньше.
Кроме родителей я никому не звонил и не писал, хотя мой телефон не прекращал вибрировать и орать, пока я его не вырубил. Мне не хотелось омрачать абсолютное счастье Бори этой гнусной историей, а с Быковым разговаривать мне больше было не о чем. Этой ночью я принял два важных решения - дружбе с Быковым пришел конец, мы стали слишком разными; я сделаю все, чтобы вернуть на лицо Вероники Любимовой улыбку, в глаза счастливый блеск, в душу солнце.
- Это были вы, ведь так?
Вопрос прозвучал слишком неожиданно. Я всю ночь старательно избегал малейшей возможности пересечься с мамой Вероники, но случай решил все за меня. Мы встретились ранним утром у кофейного аппарата. Я как раз наклонился за своим стаканчиком кофеина, когда за спиной раздался уже знакомый женский голос.
Обернувшись, я старался не смотреть в глаза уставшей женщины, используя в качестве спасательного круга свой напиток. Я активно дул в стаканчик и пытался вытащить из него невидимые соринки.
- Вы о чем?
- Вы знаете о чем. Тем парнем, который спас жизнь моей Нике, были вы.
Это уже не был вопрос, это было утверждение. Деваться было некуда. Я отвечал дрожащим голосом, хотя изо всех сил пытался унять эту дрожь.
- Да. - «И не только. А еще и загнал ее на карниз этого дома тоже Я», хотелось добавить, но я не смог. Слишком много всего пришлось бы объяснять и не факт, что женщина, которая едва не лишилась своей девочки, смогла бы понять меня, а тем более простить.
- Спасибо. - Теплые женские руки нежно обвились вокруг моей шеи, а потом легонько сжали мою голову и немного наклонили к своим губам.
Мама Вероники нежно поцеловала меня в лоб, точь в точь, как это всегда делала моя собственная. Я с трудом проглотил подкативший к горлу ком.
- Я еще вчера хотела поблагодарить вас, но вы исчезли. - С едва уловимой улыбкой мама Ники отдалилась от меня. - Не знаю, чем я так провинилась перед Богом, но я бы не пережила если бы…
Женщине было трудно говорить. Я видел это. Чтоб сдержать подкатывающие слезы она замолчала, занявшись кофейным аппаратом. Я чувствовал себя отвратно, неловко, и гадко, но сбежать не мог.
- Может, я не правильно воспитываю своих детей, не знаю. Не знаю почему Ника пошла по пути своего брата и только надеюсь, что придя в себя, она скажет что ее вина заключается лишь в том, что она забралась на эту крышу. Я боюсь услышать что она не просто оступилась а… а… Два года назад ее старший брат из-за проблем с девочкой решил укоротить себе век и выпрыгнул прямо из окна собственной комнаты. Поэтому мы и переехали, как только это стало возможным. Этот его поступок потряс Веронику. Она упрекала больного брата в слабохарактерности и клялась мне, что никогда бы не решилась на подобный поступок. Тем более из-за неразделенной любви. Но что бы она ни говорила, прыжок Вадика отразился и на ней. Она стала меняться на глазах. Ежедневно имея возможность наблюдать до чего может довести реальная любовь, Ника стала отгораживаться от настоящего мира утопая в книгах. Она зачитывается классикой и восхищается былыми временами когда ради руки и сердца женщины мужчины стрелялись на дуэлях, совершали открытия и писали прекрасные поэмы. Она презирает нынешний образ жизни, осуждает своих сверстниц за легкодоступность, а парней за отсутствие в них благородства и уважения к женскому полу. Поэтому у нее и нет друзей. Я, наверное, миллион раз слышала от нее мечты о машине времени. «Если бы кто только изобрел подобный агрегат, я бы не задумываясь, отправилась в прошлое в семнадцатый-восемнадцатый век. Тогда умели любить. Тогда женская честь что-то значила. Тогда мужчины были мужчинами, а не сопливыми сказочниками, мечтающими только о том, как бы затащить побольше девушек к себе в постель». В ее голове давно выстроен идеальный мир в котором она и пытается жить не обращая внимания на реальность. Когда я узнала что у нее появился парень не из семнадцатого столетия, как было уже неоднократно, моей радости не было границ. - Женщина иронично ухмыльнулась. - Она часто сообщала мне о своем новом увлечении из очередного романа. Так вот, когда она сообщила, что в новой школе у нее появился настоящий парень из плоти и крови, я не могла нарадоваться. Ника все время твердила будто он сошел со страниц ее романов - обходительный, внимательный, романтичный, добрый, смелый. А какая мать не будет рада подобному кавалеру? И все у них, вроде, было хорошо… И вот, на тебе…
Мама Вероники замолчала. Прекратив размешивать сахар в своем стаканчике, она сделала несколько глотков, а я за это время попытался переварить неперевариваемое.
В моей голове давно не было такой каши, но я попытался в кратчайшие сроки разложить все по местам. Информация полученная только что из первых уст, многое проясняла.
Я однажды слышал от Быкова о наличии у Вероники брата-инвалида, но это было лишь единожды, и я не придал этому никакого значения. Подобное известие резало по живому. После признания этой несчастной женщины я почувствовал себя еще большим уродом, а Быкова готов был закатать в асфальт. Я возненавидел себя и Быкова, да и все НАС,
