И затем, где-то в кульминации откровений, обнажив мрачные уголки своей души, который всегда травмировали ее и повергали в ужас, ее исповедь превратилась в простую беседу Наоми и Джима. Она рассказала как нашла способ послать ему сообщение во время битвы, и он рассказал ей о там как его получил и о разговоре с Моникой Стюарт, и почему он чувствовал себя преданным ею. Он рассказал о том, как ее похитили, а затем о её плане использовать образец протомолекулы в спиритическом сеансе для поиска пропавших кораблей. Затем они вернулись к Чецемоке и запасному плану Марко, который имел традицию всегда вкладывать одну схему в другую. И до того, как она снова вернулась к рассказу о Цине, Алекс, Амос и Бобби вернулись с трапезы, их голоса смешались словно пение птиц. Джим прикрыл дверь спальни, вернулся и сел рядом с ней, спиной к спинке кровати.
И когда она рассказала как убила Цина во время прыжка, Джим взял ее за руку. Некоторое время они молчали, пока она вновь переживала свою скорбь. Она была реальной, она была глубоко, но смешивалась с гневом на ее старого друга и её похитителя. В то время она не позволяла себе думать об этом, но, оглядываясь назад, весь ее пребывание на Пелле казалось упражнением по отречению самой себя. Кроме того, когда она бросила вызов Марко. Она вспомнила, как сказала ему что Джим всегда был тем, кем он только старался казаться, и подумала, стоит ли ей рассказывать эту часть истории Джиму, и потом рассказала. Джим выглядел ошарашенным, а затем рассмеялся. Они забыли на чем остановились и потратили десять минут на то, чтобы восстановить линию повествования: Чецемока покинул Пеллу после того, как Джим и Фред вылетели со станции Тихо или раньше? Он попросил Алекса исследовать Пау Кант, прежде чем камни упали на Землю? О верно. Хорошо. Теперь она поняла.
Они оба начали задремывать, рука в руке. Она подумала: "О, а мы же на самом деле должны еще поговорить насчет Амоса и Клариссы Мао", но после этого ей стало чудиться, что она на корабле, который идет с ускорением в одно g для всех остальных, а она при этом плывет в невесомости. Вся остальная команда топтала палубу, а она в это время парила в воздухе, добираясь до инструментов и воздуховодов, до которых не могли добраться они. Алекс объяснял ей, что это потому, что она умудрилась набрать такую инерцию, что остальным потребуется какое-то время, чтобы ее догнать. В соответствующем контексте это, казалось, могло иметь смысл.
Она проснулась. Она не знала сколько прошло времени, но из главной комнаты больше не было слышно голосов. Джим спал свернувшись на боку, спиной к её спине. Его дыхание было глубоким и медленным. Она медленно потянулась, стараясь его не разбудить. Боли в ее мышцах, суставах и на коже немного поутихли, и в груди было тепло. Слабость.
В течение многих лет она хранила свои секреты. Берегла их, как чеку от ручной гранаты. Страх, стыд и вину накапливала, даже не замечая как. Те вещи, которые она сделала не так — а их было так много — Набирали силу. Не испытывать угрызений было странно. Опустошение, в некотором смысле, но умиротворенное опустошение.
Не то чтобы она вдруг пришла к свету и счастью. Цин не перестал быть мертв из-за нее. Филип так и остался брошен. Брошен снова. А Марко так и остался глубоким омутом злобы и ненависти. Все осталось по прежнему, совершенно изменившись. Старая картина преобразилась во что-то новое, просто сменив раму. Джим повернулся во сне. В коротких черных волосах на шее появилась парочка посветлее остальных. Первое прикосновение седины.
Что-то между ними изменилось. Не во время ее творческого отпуска в ад, а сейчас, когда она вернулась из своей личной преисподней. Она не была точно уверена, кто они были друг для друга, она и Джим, знала только, что теперь все будет по-другому. Потому что она изменилась, и перемены в ней не станут поводом для перемен в нем. Он никогда не стал бы пытаться заставить ее оставаться той Наоми, которую он себе представлял.
Всё изменилось, и изменения необратимы. Но иногда они шли на пользу.
Она потихоньку сползла с кровати и переместилась к маленькому столику в углу комнаты. Там лежали их ручные терминалы и стоял небольшой пузырек с противораковым препаратом Джима, поскольку он был не на «Роси». Она потянулась к своему терминалу, остановилась, и взяла терминал Джима. Для начала надо бы спросить разрешения, но она не хотела будить его, да и не думала, что это так уж важно.
Кадры от Моники Стюарт с «Рабией Балхи», проходящей сквозь ворота, были превосходны. В них ничего не казалось странным, за исключением связанной с ними истории. Интересно, что Марко с ней сделал? Для чего он начал пиратствовать так задолго до настоящего решающего удара, который дал ему возможность приобрести такой вес? Сама по себе попытка подделать журналы на Медине была риском, который не был ему нужен. Может быть, это как-то связано с той системой, к которой шла «Балхи»?..
Она переключилась на свой терминал, подключившись к системе Роси и загрузила ряд простых запросов на соответствие шаблону. Это не вызвало сложностей. Большая часть информации, с которой работал Стюарт, была общедоступной. И оптические телескопы по всей Системе были наведены на Свободный Флот с тех пор, как Марко напал на марсианский конвой. Список систем, где пропали корабли, был небольшим, но соответствия в нем не казались очевидными. Она попыталась вспомнить, говорил ли кто-нибудь на Пелле о каждом из них: Тасним, Иерусалим, Новый Кашмир. Конечно, конвенция о наименованиях тоже вносила сумятицу. Новый Кашмир также получил название Сандалфон, Высокий Техас и LM422. Она нашла альтернативные имена и для других систем. Теперь, когда Джим знал худшее из ее прошлого, она была почти готова к допросу перед командой Авасаралы, и если бы с момента её пребывания на Пелле была хоть какая-то зацепка, которую она могла бы дать ...
Она нахмурилась. Запустила схему соответствия по новой, с другими допущениями. За ее спиной зевнул Джим. Когда он сел, простыни тихо зашуршали. Роси вернул список возможных вариантов, и она пробежала по нему глазами. «Анкара Слоу» приблизительно соответствовала «Рабии Балхи», но глядя на различия, она увидела, что сигнатуры двигателей не совпадали. Дешевле было бы построить новый корабль, чем менять весь комплекс привода на существующем. В гостиной Алекс что-то сказал, а Амос
