Глава 14: Наоми
Террион Лок должен был стать новым местом в пустоте системы Юпитера. Домом астеров, как они думали. С модульной конструкцией, чтобы он мог расти или сокращаться при необходимости. Вне контроля Земли, Марса или кого бы то ни было. Свободный город в космосе, с собственным управлением и собственным контролем окружающей среды. Наоми увидела планы, когда они впервые разлетелись по сети. Рокку распечатал их на тонком куске пластика и повесил на стенах корабля. Террион Лок был новым Иерусалимом, пока служба безопасности Ганимеда не прикрыла его. Никаких колоний без разрешения. Никакого дома. Никаких безопасных гаваней, даже если они сами их построили.
Когда это случилось, она даже не была беременна. Она не знала, что это определит её характер.
Филипу было восемь месяцев, когда был уничтожен корабль "Августин Гамарра". "Гамарра" покинул станцию Церера, полетел на исследовательскую станцию Коалиции на Осиме с грузом органики и гидропонного оборудования. После десяти часов полета на ускорении в четверть g реактор корабля потерял сдерживающее магнитное поле, разлив расплавленное ядро по кораблю. На долю секунды "Гамарра" засиял, словно Солнце, и двести тридцать четыре человека погибло. Никаких обломков не сохранилось, и официальное расследование этого события так и не было закрыто, потому что невозможно было сделать заключение. Несчастный случай или саботаж. Случайность или намеренное убийство.
Они переместились из скрытой комнаты в задней части клуба в частную квартиру, ещё ближе к центру вращения. Воздух имел слишком чистый озоновый запах недавно заменённого фильтра рециркуляции. Филип сидел за столиком, сложив руки. Она сидела на краю гелевого дивана. Смотрела в тёмные глаза мальчишки и пыталась в уме сравнить их с теми, которые помнила. Губы с беззубой восхищенной улыбкой. Она не могла понять, действительно ли есть сходство, или это было только в её воображении. Как сильно кто-то меняется между не совсем ребенком и не совсем взрослым? Неужели это действительно тот же мальчик? Но это не был кто-то другой.
Квартира не была заброшена. В холодильнике были еда и пиво, в шкафчике была одежда. Бледные стены с заметными трещинами в углах — последствия ущерба от мелких аварий на протяжении многих лет. Он не сказал ей, кому принадлежала квартира, а она не спрашивала.
— Почему ты не привела "Росинант"? — спросил Филип. В его голосе звучала осторожность. Словно этот вопрос подводил к другим, которые он хотел задать. На которые она хотела бы ответить. "Почему ты ушла? Ты не любила нас?"
— Корабль на ремонте в доках. И пробудет там несколько месяцев.
Филип отрывисто кивнул. Она увидела в этом движении Марко.
— Это осложнит ситуацию.
— Марко не говорил, что тебе нужен корабль, — сказала Наоми, ненавидя скрытую попытку оправдаться этими словами. — Всё, что он сказал, это что ты в беде. Что ты скрываешься от закона, и что я могу... я могу помочь.
— Придётся что-то придумать, — сказал он.
Больницы на станции Церера были одними из лучших в Поясе, когда срок беременности Наоми подходил к концу. Ни у кого из них не было денег, чтобы отправиться на Европу или Ганимед на весь срок беременности. Церера была ближе к участку разработки Рокку, чем станция Тихо. Роды для астеров были намного опаснее, чем для тех, кто живет при постоянной силе тяжести, и беременность Наоми уже дважды настораживала её. Она и Марко жили в дешёвой арендованной квартире возле больницы, одной из множества обслуживавших астеров, когда тем нужна медицинская помощь. Условия договора были открытыми, позволяли остаться, пока им не понадобятся доктора, медсёстры, системы с искусственным интеллектом и лекарственные препараты, которыми мог похвастаться медицинский комплекс.
Наоми всё ещё помнила очертания кровати кровати, дешёвые пластиковые шторы с рисунком звёздного неба, которые Марко повесил в дверном проёме. От их запаха её тошнило, но он был так доволен собой, что она терпела. И даже в конце срока её тошнило почти от всего. Все дни она постоянно спала и ощущала, как внутри неё толкается ребенок. Филип был неугомонным. Она не чувствовала себя ребенком, у которого будет ребенок. Она чувствовала себя женщиной, контролирующей свою судьбу.
— Сколько тех, кому нужно помочь убраться отсюда? — спросила Наоми.
— В общей сложности, пятнадцать.
— Включая тебя?
— Шестнадцать.
Она кивнула.
— Какой-нибудь груз?
— Нет, — ответил он. Ей показалось, он собирается что-то добавить, но в следующий момент он отвернулся.
Церера тогда ещё находилась под контролем Земли. Большинство людей, живущих на базе, были астерами, подписавшими контракт с марсианской или земной корпорацией. Астеры работали в земной службе безопасности, в земной диспетчерской службе, в марсианской компании биомедицинских исследований. Марко смеялся над всем этим, но у смеха были границы. Он называл Цереру крупнейшим памятником человечества стокгольмскому синдрому.
Каждый, кто летал с Рокку, включая Наоми, выплачивал часть своей доли АВП. Так что АВП приглядывал за ними в последние дни её беременности: местные женщины приносили еду, местные мужчины вытягивали Марко в бары, чтобы ему было с кем поговорить помимо неё. Наоми испытывала к ним исключительно благодарность. Теми ночами, когда Марко выпивал с местными парнями и она оставалась одна в кровати с Филипом, её разум в тишине испытывал практически запредельное наслаждение. Или, по крайней мере, так она всё это сейчас помнила. Если бы в то время она не знала, что грядет, возможно её переживания были бы другими.
— Куда тебе нужно попасть?
— Мы не говорим об этом, — ответил Филип.
Наоми откинула волосы с лица назад.
— Ты привёл меня сюда, потому что здесь безопасно, са-са? Так ты не хочешь, чтобы нас подслушали, или думаешь, что если расскажешь мне, то это тебя скомпрометирует? Потому что, если ты не доверяешь мне настолько, чтобы попросить то, что тебе нужно, значит ты доверяешь мне недостаточно, чтобы я осталась.
В словах, казалось, было больше намеков, чем могло быть, словно простые логические факты как-то были связанны с тем, почему она ушла. С тем, кем они были друг другу. Это было словно она чувствовала, как скрипят слова, но не знала, что в них слышал Филип, или что она должна была сказать по-другому. На мгновение, что-то промелькнуло в его выражении лица. Сожаление, или ненависть, или боль — оно исчезло слишком быстро, чтобы можно было понять. На неё навалился новый груз вины, не дающий покоя. По сравнению с тем, что она уже чувствовала, это было незначительно.
— Он сказал, что я должен рассказать тебе только после того, как мы покинем станцию, — сказал Филип.
— Очевидно, он не знал, что я прибуду на другом корабле. Планы меняются. Так
