— Ты сможешь, Персик.
— Я знаю, — сказала она. — Знаю, что смогу.
Она подтянулась вверх и Амос двинулся за ней. Лифтовая шахта оканчивалась пустым проёмом, будто рука господа взяла и смела всё прочь. Входное здание было разбросано по голому полю кусками битого бетона и расколотого в щепки дерева. Забор исчез. Деревья на горизонте были срезаны до пеньков. Насколько хватало взгляда, видно было лишь землю и мелкий кустарник. Небо было тёмным и низким, громадные облака катили свои гребни от одного края мира к другому, как перевернутые волны. Ветер дул с востока и вонял чем-то неопределимым. Он так и представлял поле после боя. Только это было хуже.
— Двигай, — сказала Рона, подталкивая его снизу. Вдруг Коничех взревел, а Моррис вскрикнул. Выстрел раздался, когда Амос выбрался наружу и встал на ноги. Коничех держал Морриса, оторвав от земли. Голова охранника безжизненно болталась, будто оторванная от позвоночника, не оставляя сомнений в случившемся. Кларисса осела у ног седого заключенного.
На долю секунды взгляд Коничеха задержался на нём. Амос видел гнусное, звериное удовольствие в этом человеке. Радость школьника, сжигающего муравьев лупой. Быстрей, чем любой обычный человек, Коничех отшвырнул мёртвого охранника и рванулся вперёд, на бегу зарываясь ногами в скользкую грязь. Амос перешёл в атаку, чего парень не ожидал, и встретил его жёстким тычком под ребра. Но тут локоть Коничеха появился из ниоткуда и влетел в ухо Амоса с силой, достаточной, чтобы мир вокруг начал вращаться. Амос споткнулся, и тот схватил его за руку и пояс. Амос почувствовал, как поднимается над головой Коничеха. Он посмотрел вниз, в шахту, и увидел, как Рона смотрит вверх на него, расширив глаза и открыв рот. Чернота звала в долгий путь вниз. Амос задумался, не встретит ли он снова Лидию, когда окажется на дне. Может и нет, но такая мысль отлично подходила на роль последней.
Выстрел заставил Коничеха споткнуться, и Амос повернулся в его вдруг ставших вялыми объятиях, завалился назад и приложился оземь. Кларисса лежала за телом Морриса, двумя руками обхватив кулак мертвеца, снова целясь. Кровь текла из груди Коничеха, но раньше, чем он бросился на девушку, рука Роны взлетела над краем шахты и схватила его за лодыжку. Коничех лягнул её. Его мышцы делали его движения слишком быстрыми, чтобы их увидеть, и Рона взвизгнула. Но к этому времени Амос был уже на ногах, согнув колени, чтобы его центр массы был пониже. Мир продолжал вращаться. Он не стал доверять своему внутреннему уху, диктующему ему направление. Ведь он много лет прожил в нулевом g. Игнорировать головокружение было проще пареной репы.
Его нога прилетела точно в пах Коничеху, что, вероятно, сделало его кастратом, и тот, выпучив глаза, попятился. У него было примерно десять секунд, чтобы с удивлением смотреть, как он падает обратно в "Яму". После чего его партия была сыграна.
Амос сел, потирая побитое ухо, пока Рона выбиралась наверх в мрачные сумерки. Она плакала и медленно озиралась, впитывая опустошение вокруг с недоверием и ужасом. Она хлопала руками по бокам, словно притворялась пингвином. Такое выражение горя могло бы быть забавным, не будь оно таким искренним. Терять всё нужно, по крайней мере достойно.
— Что теперь? — закричала она, перекрикивая ветер, будто кто-то мог ответить. И вдруг: — О боже. Эсме.
Кларисса перекатилась на спину, раскинув руки навстречу мерзкому дождю, ее голова лежала на мертвеце, как на подушке. Глаза были закрыты, но он видел, как вздымается её грудь. Амос взглянул на Рону.
— Эсме? Это одна из ваших людей?
Она кивнула, даже не взглянув на него.
— Послушайте, если вам нужно пойти поискать её, я не против, — сказал Амос.
— Заключённый... Я должна...
— Всё нормально. Я присмотрю, чтобы с Персиком ничего не случилось. Ну, пока вы не вернётесь.
Казалось, женщина даже не заметила абсурдности этих слов. Она поковыляла вперёд, направляясь к низкому холму на горизонте. Она не вернётся. Никто не вернётся. Незачем было возвращаться.
Кларисса открыла глаза. Когда они встретились взглядами, её губы растянулись в улыбке, и она поднялась, поправляя волосы влажными руками. А затем рассмеялась, судя по всему, от радости.
— Ветер, — сказала она. — Боже мой, никогда не думала, что снова почувствую ветер. Не думала, что когда-нибудь окажусь снаружи. Здесь так красиво.
Амос оглядел окружавшие их развалины и пожал плечами.
— Полагаю, это по большей части обусловлено контекстом.
Он чувствовал голод и жажду. Был весь мокрый. У них не было укрытия или одежды, и единственное имеющееся оружие можно было пустить в ход только используя мёртвого человека. И то только пока его тело не окоченело.
— Ладно, чёрт возьми, — сказал он. — Куда мы направимся?
Кларисса протянула тонкую руку, указывая бледным пальцем на небо. Там, сквозь облака и стратосферные обломки, пробивался прекрасный, бледный диск.
— Луна, — сказала она. — Остаться на планете значит умереть, как только закончится еда. И вода.
— Я тоже об этом думал.
— Есть яхты. Я знаю, где семья их держала. Но это космодром для богачей. Куча охраны. Чтобы туда проникнуть, нам понадобится помощь.
— Я знаю кое-кого, — сказал Амос. — Ну, если они ещё живы.
— Ну, хоть какой-то план, — сказала она, не пошевелившись. Невнятность её речи исчезла, что могло означать, что кровотечения в мозгу у неё не было. Так что одна проблема отпала. Амос подвинулся, положил затылок на грудь мертвецу, касаясь макушкой головы Клариссы. Небольшая передышка казалась прекрасной, но выдвигаться нужно было незамедлительно. Впереди лежал долгий путь обратно в Балтимор. Он подумал, неплохо бы раздобыть машину. Или хоть пару велосипедов. Пульс в его ушах перестал биться так злобно. Возможно, он скоро сможет ходить.
В чёрном небе бледный диск затянуло густым облаком пепла и пыли, и он на мгновение исчез, прежде чем появился вновь.
— Забавно, — сказала Кларисса. — В большей части человеческой истории полёты на Луну были невозможны. Мечта за пределами чьего-либо воображения. А потом какое-то время это было приключение. Затем это стало банально. Ещё вчера это было банально. А теперь это почти невозможно снова.
— Да, — сказал Амос, — ну...
Он почувствовал, как она пошевелилась, поворачивая голову так, чтобы лучше его видеть.
— Что?
Он указал на небо:
— Вообще-то я уверен, что это солнце. Но я понимаю, о чём ты.
Глава 27:Алекс
Голова болела. Спина тоже. Он не чувствовал ног. Это напугало его, пока
