Когда он проснулся в следующий раз, почувствовал себя почти человеком. Медицинский отсек был огромным. Раз в пять больше, чем на "Росинанте", но меньше полной многопрофильной больницы "Бегемота". Амортизирующие покрытия на стенах были цвета светло-коричневой хлебной корочки. Он попытался сесть, потом передумал.
— О, мистер Камал. Вам лучше?
Врач была бледной узколицей женщиной с глазами цвета льда, одетая в форму марсианского военного флота. Он кивнул ей в ответ скорее из социальной привычки, нежели потому, что действительно чувствовал себя лучше.
— Со мной всё будет в порядке? — спросил Алекс.
— От вас зависит, — ответила она. — Ешьте как двадцатилетний, и вам воздастся.
Алекс засмеялся и почувствовал укол боли в животе. Доктор поморщилась и положила руку ему на плечо.
— Пока вы были в отключке, мы сделали небольшую операцию. Тяга, на которой вы шли, обострила вашу язву.
— У меня язва?
— Раньше была. Теперь у вас реконструированный стволовой трансплантат, но он ещё приживается. Дайте ему несколько дней, и будет намного лучше.
— Ладно, — сказал Алекс, укладывая голову поудобнее на подушке. — Я тут немного нервничал в последнее время. А как Бобби?
— С ней всё в порядке. Её опрашивали. Полагаю, с вами тоже захотят побеседовать, раз уж вы пришли в себя.
— А моя яхта?
— Мы поставили её в ангар и заправили. Сможете забрать её, когда отойдем подальше.
Он начал припоминать:
— Подальше?
— Ну, те джентельмены, что стреляли в вашу сторону. Наш эскорт там сейчас принимает меры, чтоб те парни не слишком рвались преследовать нас. Когда наши корабли поддержки будут здесь, думаю, вы сможете нас покинуть.
— Сюда кто-то летит?
— О чёрт, да, — сказала доктор со вздохом. — Полдюжины наших лучших кораблей. Может, это и больше, чем нужно, но мы находимся в таком месте, где никто не хочет рисковать.
— Целиком поддерживаю, — согласился Алекс, закрывая глаза. Тишина в ответ показалась ему неестественной. Он снова открыл глаза. Врач стояла на том же месте, с той же улыбкой, слегка сжимая сцепленные руки. В её глазах были слёзы.
— Пока вы были без сознания, кое-что произошло, — сказала она. — Думаю, вам следует знать.
Как только он вошёл в комнату переговоров, Бобби поднялась и крепко обняла его. На ней был точно такой же комбинезон, как выдали ему. Поначалу они просто молчали. Он странно чувствовал себя в её объятиях. Она была намного больше и сильнее его. Ему казалось, что, когда тебя вот так обнимает столь привлекательная женщина, это должно привносить некий элемент эротики, но испытывал он лишь глубокое чувство их общей уязвимости.
Алекс никогда не бывал на Земле. Он не знал её. И до этого момента не сказал бы, что у него есть какая-то особая связь с этим местом. То, что он ошибался на этот счёт, стало для него откровением. Четверть миллиарда людей погибла от последствий ударов и цунами. И вскоре погибнет ещё больше. В новостных лентах уже сообщалось о сбоях инфраструктуры, а в северном полушарии, где сейчас была весна, всё залито водой и завалено обломками, а температура поверхности снижается к замерзанию под огромными облаками пыли. У мегаполисов были свои термоядерные реакторы, но в других местах, где всё ещё полагались на распределённую солнечную энергию, запасы батарей иссякали. Ещё миллиарды огней погаснут. Генеральный секретарь был мертв, как и неизвестное число других представителей Ассамблеи. Военные созывали корабли со всех частей Солнечной системы, создавая оцепление вокруг планеты, опасаясь дальнейших ударов. Неудавшийся переворот на станции "Тихо" и тёмный флот, на который наткнулись они сами — всё это казалось скорее незначительным дополнением к тому, что случилось с родиной человечества.
И хуже всего было то, что никто не знал, кто всё это сделал. Или почему.
Бобби отпустила его и отступила на шаг. В её глазах он видел ту же пустоту, что чувствовал сам.
— Чёрт возьми, — сказала он.
— Угу.
Всё в зале для отчетов говорило о безопасности и комфорте: освещение отраженным светом без резких теней, коричневые стены того же теплого оттенка, что и в медотсеке. Кресла-амортизаторы были установлены вокруг маленького встроенного столика, а не большого рабочего стола. Всё это место вызвало у Алекса ассоциации с кабинетом психиатра из какого-нибудь фильма. Бобби тоже осматривалась — казалось, с появлением Алекса зал стал выглядеть для неё по-новому. Она кивком указала на небольшую нишу в стене напротив двери.
— Хочешь чаю? У них здесь есть чай.
— Хочу, — сказал Алекс. — Итак. Ты в порядке?
— В порядке. Конечно, я немного потрясена, но меня даже не отправили в медотсек, — сказала она. — Какой чай хочешь? У них есть орандж пеко, улун, ромашка...
— Я без понятия, чем они отличаются.
— Я тоже. Ладно, будешь пить улун.
Машина зашипела. Она подала ему грушу. Руке стало тепло, Алекс почувствовал лёгкий запах дыма и воды. Он сел за стол и попробовал отпить, но чай был слишком горячим. Бобби села рядом.
— Это был потрясающий полет, — сказала она. — Я почти жалею, что не смогла увидеть его.
— Я бы предупредил тебя, но ты же понимаешь. Всё сгоряча.
Она покачала головой:
— Ничего не имею против. Я бы напряглась, и тогда, наверно, или бы старая рана открылась, или бы удар хватил, или ещё что. Я смотрела полётные данные. Серьезно, я уже сидела в этой комнате, в новеньком комбинезоне, и смотрела на запись, и, веришь, всё равно был момент, когда мне показалось, что мы там не справимся.
Восхищение в её голосе согревало лучше чая. Он был почти уверен, что покраснел от смущения, и надеялся, что это не очень заметно.
— Да, это был полный атас. И ты чертовски вовремя вспомнила, что конвой тоже здесь. У меня не было ни одной идеи. Известно, чьи эти чёртовы корабли?
— Нет. Большая часть эскорта бросилась прикрывать нас, и пока, похоже, это работает. Но никаких сигналов с транспондеров плохих парней. Ни требований, ни угроз, ничего.
— Жутковато, — чай более-менее остыл. — Есть шанс, что мне разрешат отправить сообщение капитану?
Бобби вздохнула и развела руками:
— Со временем, да. Для них мы свои ребята, но, возможно, придётся подождать, прежде чем нас подпустят к передатчику. Мы ведь всё ещё в бою, пусть даже не в самом его центре.
— Что ты им сказала?
Через лоб Бобби пролегла складка.
— Правду, только она не особо хороша.
— В смысле?
— Я сказала, что мы по наводке
