Задача наша в физзарядке заключилась в том, чтобы достигнуть форбомбрам саллинга, перелезть на другую сторону и спуститься по вантам правого борта. И так три раза. С непривычки дело оказалось очень тяжелым. Увидев, что я на втором подъеме стал задерживать своих товарищей, боцман разрешил мне закончить зарядку.
Я прошел на бак и стал внимательно рассматривать парусник. Каждая мачта состояла из четырех частей, собственно из мачты и трех стеньг. Исключение составляла бизань – цельная, имевшая один саллинг ниже клотика. Она была снаряжена одним большим парусом – бизанью и одним малым – бизань-стакселем. Каждая мачта и стеньга несли по одному парусу, верхние концы которых были закреплены на соответствующих реях.
Завтрак был на палубе. Расстелили чистый брезент, на него поставили несколько больших медных чайников со сладким чаем и подносы, на которых были разложены куски хлеба с небольшими порциями масла. Каждому полагалось по одному куску хлеба и кусочку масла – как и в мореходке.
В этот день не было никаких занятий, поскольку одна смена курсантов убывала, а другая не прибыла полностью. Меня с утра отпустили в увольнение на берег. Я прогулялся по Кандалакше, это оказался маленький, невзрачный городок, без каких-либо примечательностей. Погуляв пару часов, решил слазать на сопку, вплотную примыкавшую к городу. Это не просто было сделать – склоны, поросшие мхом, травой и мелким кустарником, были крутыми, и я потратил больше двух часов, пока взобрался на вершину. И был вознагражден – вид был великолепный. Слева и сзади – к Финляндии – возвышались такие же невысокие сопки – зеленые с вкраплениями серого мха, на юго-запад простирался Кандалакшский залив Белого моря. Стоял штиль, зеркало воды приняло цвет неба и на горизонте, в дымке сливалось с ним. Парусник сверху выглядел как на рисунке – я пожалел, что со мной не было фотоаппарата.
Спустился гораздо быстрее. Подошел к причалу – шлюпка постоянно курсировала от «Ратманова» – и вернулся на судно. Обед я прозевал, ребята угостили сухарями и остатками утреннего чая. После скудного ужина – на паруснике была острая нехватка продуктов, так как отпущенные на предыдущую практику практически закончились, а для наших ребят еще не получили.
Часов в восемь вечера ко мне подошли мурманчане и попросили втихаря привезти им белого вина, отметить прощанье, благо в этот день им подвезли и роздали стипендии – по 50 рублей за месяц.
Надо сказать, что обилие молодых людей, собранных в одном месте, волновало, очевидно, женскую часть Кандалакши, неизбалованную обилием потенциальных женихов, поэтому вечером мимо начали проплывать лодки, в которых сидели девицы, какие с парнями, а какие и без.
Каждый такой проплыв мимо судна сопровождался шутками, задирками, смехом, но не было мата, непристойностей.
Одну из таких лодок с одинокой девушкой подозвали к борту, меня загородили от возможных взглядов вахты, и я спустился, с их помощью в длинную, узкую лодку.
Попросив разрешения сесть за весла, я быстро поплыл к причалу, а поскольку сидел лицом к девушке, я смог разглядеть ее. Она была красавица! (Всю оставшуюся жизнь я корил себя за то, что не спросил у нее адреса.) Белое, матовое округлое лицо, серые глаза, окаймленные черными ресницами, дугообразные черные брови, розовые, без каких-либо признаков помад, губы, черные волосы, гладко зачёсанные собранные сзади в пучок. Были какие-то незначащие разговоры, мне нужно было постоянно оглядываться, чтобы попасть в нужное место на причале. Она пообещала меня ждать и я, привязав лодку, побежал в привокзальный буфет за белым вином. Буфетчица посмотрела на меня как-то странно, когда я протянул ей деньги и попросил отоварить на все. Достав из подсобки скамеечку, она сняла десяток пыльных поллитровок сухого белого вина, стоявших здесь с основания буфета, и, поскольку невозможно было донести покупку в руках, она выручила, дав напрокат авоську, с обязательством вернуть.
Еще когда я загружал авоську, то почувствовал какой-то дискомфорт, что-то не то, что надо было сделать. Но раз белое вино, так нате вам белое вино, к тому же очень дешевое – копеек 70 бутылка.
Девушка меня ждала. Я погрузился в лодку и поплыл к судну, снова искоса любуясь красавицей. Ну почему я не спросил ее имени! Адреса!
Мурманчане ждали с большим нетерпением, но еще с большим возмущением они приняли от меня авоську с пыльными бутылками.
– Ты что купил? – зашипел главарь, так как громко разговаривать нельзя, могли услышать вахтенные.
– Вы же белое вино просили, вот я его и купил.
– Дурак, белое вино – это, по-нашему, водка!
– Откуда я мог знать, что вы имели в виду, надо было так и сказать – а то белое вино, белое вино…
Расстроенный этой незадачей, я поднялся на борт, забыв о девушке, забыв попрощаться с ней.
Проснулся от толчка в плечо. По вахтам мы не были расписаны, поэтому с недоумением посмотрел на лицо курсанта.
– Пошли, шкипер вызывает.
Я уже знал, что на судне вместо (или на месте) старпома был шкипер – высокий, евреистого вида, чернявый человек. Быстро одевшись, поднялся на палубу. Прошли в рубку, я приложил руку к бескозырке и доложил: – Курсант Брынцев по вашему приказанию прибыл! Шкиперу, очевидно, понравилось это (а я уже догадывался о причине вызова), поэтому, без лишних разговоров, спросил:
– Это вы сегодня облагодетельствовали мурманчан?
– Я, товарищ шкипер, – ответил я, ожидая неприятностей.
– Вы что же, порядков не знаете?
– Но я же еще не в команде… – прошептал я.
– Вы на судне, поэтому обязаны соблюдать дисциплину. – Шкипер был немногословен.
– Вахтенный! – повернулся он к курсанту, – обеспечить мужика шваброй и ведром, к утру гальюны должны блестеть, принимать буду сам.
Повернулся ко мне:
– Это последний раз, дальше будете списаны на берег!
Всю ночь я драил шваброй и забортной водой гальюны правого и левого бортов. Несколько раз приходили вахтенные посмотреть на чудика и дать советы.
Пробили две склянки – 6 часов утра, – шкипер появился молча, молча достал белоснежный платок, несколько раз провел по вымытым поверхностям, остался доволен, очевидно, а я, полусонный, пошел на зарядку – снова бегать вверх-вниз по выбленкам вант.
После завтрака удалось поспать на банке – голой скамейке по гражданскому.
Занятий не было, комвзвода и комоды (командиры взводов и отделений) составляли списки вахт, расписывали народ по тревогам: – авралу, парусной, пожарной, шлюпочной и т. д.
Нас на судне соберется 120 человек, два взвода судоводительского и судомеханического отделений Ростовской мореходки. Все, до единого, должны быть расписаны по тревогам.
Промаявшись целый день, полусонный и обалдевший от невероятного количества впечатлений, от встреч со вновь прибывающими друзьями, я еле дождался отбоя.
Следующие два
