На переходе в Архангельск стоял на вахте рулевым, вахтенный помощник, второй штурман, подменил меня с тем, чтобы я понаблюдал свечение моря. В глубине моря, потревоженные движением парусника, загорались и гасли зеленоватые звезды. Во время очередной стоянки в Летней Золотице произошла забавная история. Погода была пасмурная, но дождя не было. Мы делали большую приборку, радист включил радиолу. Вдруг с юта раздался крик: – Тюлень, ребята! Скорей сюда! Я прервал драйку латунного иллюминатора и побежал на корму. Сначала я ничего не увидел. Вдруг из воды показалась голова, похожая на собачью. Вышедшая на шум радистка кинулась к планширю: – Стрелка! Стрелка! Кто собаку за борт выкинул? Ответом ей был громкий смех курсантов, подкрепленный звонким лаем Стрелки, нашей любимицы, которая лежала неподалеку и по крику радистки бросилась с лаем к ней. Тем временем тюлень, несмотря на наши крики, не уплывал. На шум прибежал старпом узнать в чем дело. При виде тюленя у него разгорелся охотничий инстинкт, но за неимением на борту огнестрельного оружия он мог довольствоваться только ракетницей. Срочно послали в рубку за ней, но пока ее принесли, тюлень уже скрылся. В три бинокля мы осматривали море, но тюлень исчез. В это время на яле с берега вернулся капитан. Когда ему рассказали об этом переполохе, он спросил: – А радиола играла в это время? Мы припомнили, что радиола была выключена. – Напрасно, друзья, искали, он все равно не показался бы!
Позже он рассказал, что тюлени имеют вкус к хорошей музыке.
Первого сентября мы вернулись в Архангельск и встали на якорь в устье Северной Двины, на траверзе острова Мудьюг, где во время революции англичане и американцы, оккупировавшие наш Север, устроили концентрационный лагерь. После ужина в кубрик спустился Сергей Павлович, второй штурман. Низенький, крепкий, в ватнике и сапогах, в неизменной мичманке. – Ну, моряки, кто со мной на шлюпке пойдет? – Под парусом? – спросил я.
– Конечно!
Поднялась суматоха, человек десять ребят бросились спешно искать портянки, ватники, сапоги, перчатки – к тому времени стало холодновато и нам выдали это обмундирование.
Желающие выстроились на палубе. Сергей Павлович отобрал восемь человек – шестерых гребцов, впередсмотрящего и старшину. Последняя должность досталась мне, к моей большой радости. Между тем погода была свежая. Норд-ост гнал метровые волны с барашками, но дул без порывов, устойчиво – самая лучшая погода для ходьбы под парусом.
Сноровисто спустили ял, сели в шлюпку – и сразу же нас окатила холодными солеными брызгами подкравшаяся волна. Не обращая внимания, быстро, без суеты – сказались тренировки, поставили мачту и подняли парус. Парус захлопал, ловя ветер, мы оттолкнулись от борта и через секунды нас течением реки вынесло из-под подветренного борта. Ветер рванул парус, мачта прогнулась, выпрямилась и снова прогнулась – парус взял ветер. Шлюпка резво пошла наискосок волнам в крутом бейдевинде. Зашипела вода под самым планширем. Следя за парусом, чтобы не потерять ветер и не увалиться, я крепко и напряженно держал румпель.
– Сергей Павлович! Тральщик справа! – доложил впередсмотрящий Санька Самоденков.
– Поиграемся с ним, что ли, – сказал Сергей Павлович, и дал команду потравить шкоты. Я переложил руль, уходя под ветер, на курс, параллельный курсу тральщика. Пока корабль шел средним ходом мы с ним были на равных, но вот на нас обратил внимание стоявший на мостике сигнальщик, что-то доложил в рубку, оттуда выглянуло веселое лицо молодого лейтенанта, заулыбалось еще больше, он помахал нам рукой, после чего за кормой тральщика появился бурун и мы начали отставать.
Солнце закатилось за горизонт и багряный закат, пробивающийся в просветах между быстро несущимися облаками, окрашивал верхушки волн в такой же багряный цвет.
Мы увлеклись гонкой, а между тем ветер начал усиливаться и стал заходить к норду. Шлюпка шла уже не на «Ратманов», а с некоторым сносом. Вот на траверзе показалась высокая корма парусника, но прямо подойти к борту нельзя, нужно менять галс. При усилившемся ветре сделать это было сложно и опасно – можно было легко перевернуться. Пройдя некоторое расстояние, Сергей Павлович приказал стянуть к мачте фок и развернуть на другой борт кливер, одновременно я переложил руль на ветер. Но попытка перейти линию ветра носом шлюпки и тем самым сделать поворот оверштаг, не удалась. Шлюпка уваливалась. Несколько новых попыток также кончились неудачей, шлюпка явно не могла сделать поворот, мы все больше и больше отдалялись от судна. Если учесть, что в те времена у нас не было спасательных жилетов, на всю команду был один спасательный круг, а за бортом температура воды «+10», реальность потонуть была.
– Рискнем? – полуспросил Сергей Павлович у меня. Я понял о чем думал наш штурман.
– К повороту фордевинд приготовиться! – приказал он. Момент был серьезный. С курса крутой бейдевинд нужно было резко увалиться под ветер и кормой перейти линию ветра. В этот момент паруса резко перекидываются на другой борт и, если зазеваться и не успеть уйти на другой галс, то можно легко опрокинуться. Когда шлюпка встала кормой к ветру, наступил самый ответственный момент. За секунду до этого Сергей Павлович крикнул: – Парус к мачте! Юрка Горин бросился к шкаторине и, преодолевая напор ветра, стремящегося вырвать парус из рук, потянул его к мачте. Когда шлюпка повернула на другой галс ветер с такой силой рванул из его рук парус, что едва не выкинул курсанта за борт.
– Травить шкоты! – крикнул Сергей Павлович. Парус заполоскал, но укрощенный шкотом, наполнился ветром и погнал ял к паруснику. Опасность миновала. Ребята сидели испуганные и мокрые – во время поворота волна хлестанула своим гребнем сидевших под банками курсантов. Досталось и нам с Сергеем Павловичем.
Через несколько минут мы пристали к борту. Мокрые, возбужденные от пережитой опасности, мы поднялись на борт, ловко и быстро подняли шлюпку. К нам подошел капитан, как видно наблюдавший за нашими маневрами, приказал построиться.
– Молодцы! – он был краток. – Вижу, практика вам удалась.
Он повернулся к Сергею Павловичу: – Всем пятерки за практику!
Позже, когда я ходил вторым штурманом на среднем рыболовном траулере – СРТ «Рига», – в Северной Атлантике, в районе Фарерских островов, в девятибалльный шторм, мне и еще пяти членам команды «Риги» пришлось на практике применить полученные навыки. Еще в Риге, на стоянке перед рейсом в Атлантику, я, по собственной инициативе, изготовил и установил на спасательном вельботе мачту и оснастил ее таким же парусом – разрезным фоком. Под парусом мы ходили по
