Она извивается, бьет хвостом, перекатывается с боку на бок – и вот наконец долгожданная свобода.
Измученная самка сперва долго-долго лежит в воде, судорожно открывая и закрывая челюсти. Спазмы в налитых свинцом мышцах постепенно проходят, акула устремляется вперед, в родную стихию, набегающие волны, проходя через пасть, очищают забитые жабры.
Свежая морская вода проникает в раздутую матку, охлаждая еще не родившихся детенышей и, таким образом, позволяя приспособиться к окружающей среде, в которой им предстоит оказаться.
Прошло почти два года с момента копуляции, когда и был зачат выводок акулят. На эмбриональной стадии детеныши находились в защитной прозрачной капсуле, получающей питание через желточный мешок: являясь неким подобием плаценты, он был соединен с их пищеварительным трактом. Через какое-то время эти капсулы лопнули, и детеныши попали в матку, жидкость в которой коренным образом отличалась по химическому составу от океанской воды. И сейчас, когда время родов неуклонно приближалось, материнская утроба регулировала их ионно-водный баланс, готовя, таким образом, еще не родившуюся молодь к погружению в море.
Период созревания восьми выживших детенышей мега вследствие недокорма оказался длиннее обычного, поскольку внутреннее строение тела их матери позволяло откладывать родовые схватки до тех пор, пока детеныши не достигнут достаточного размера. Это выработавшееся в ходе эволюции свойство организма увеличивало процент выживаемости детенышей в дикой природе, но было тяжкой ношей для их матери, поскольку вынуждало ее тратить больше энергии на последних неделях беременности.
Огромное плотоядное животное замечает привычное посасывание в утробе. Ей нужно найти пропитание, и срочно, ведь иначе она снова потеряет кого-то из детенышей.
Первобытные органы чувств сканируют темные водные пути, змеящиеся между тропическими островами. Самка засекает слабые электрические импульсы от бьющегося сердца и мощных мышц. Приближается что-то очень большое, что-то знакомое…
Самец.
Слишком слабая, чтобы защититься от более агрессивного противника, самка меняет курс и погружается в лабиринт прибрежных вод, не подозревая о том, что внизу по течению ее уже поджидает другой охотник.
Глава 16
На борту «Нептуна»
Филиппинское море
473 милик юго-западу от Марианской впадины
Еще не рассвело, а члены съемочной группы уже определяют местоположение камер, делая установочные кадры.
Джонас Тейлор сонно сидит на брезентовом стуле, гример накладывает ему на лицо тон – скрыть темные круги под глазами.
Появляется Эндрю Фокс и протягивает Джонасу чашку горячего кофе:
– Просто чудо какое-то! Ты словно помолодел на десять лет. Теперь ты выглядишь ровно на свои восемьдесят, и ни днем больше.
– И чувствую себя на эти годы. Ты, случайно, не видел мою дочь?
– Нет. А что случилось? Вы снова поцапались?
– Вчера ночью я застукал ее в чем мать родила с одним из наших Сорвиголов.
– Ой-ей-ей! И что ты сделал?
– Пока ничего. Но я подумал, может, мы с тобой сумеем взять его за жопу чуть позже. Например, подвесить вниз головой к «вороньему гнезду».
– Насколько я знаю этих Сорвиголов, думаю, ему понравится.
К ним подходит Эрик Холландер:
– Эндрю, ты нужен нам в клетке. До рассвета осталось десять минут. Джонас, ну как, держишься?
– Холландер, я еще пока не пациент гериатрической клиники.
– Нет, конечно нет. На самом деле я только что говорил с командой Мако. Как насчет того, чтобы присоединиться к ним во время одного из трюков?
– Извини, приятель, но с акулами я свое уже давным-давно отплавал.
– Ладно, не вопрос. Впереди экскурсия в «ясли» кашалота. Не возражаешь понырять с аквалангом вместе с китом?
– Припиши несколько нулей на бонусном чеке – тогда и поговорим.
– И пять… Четыре… Три…
Появившийся на горизонте темно-красный огненный шар смотрит вниз на обнаженное левое плечо Шарлотты Локхарт.
– Сейчас у нас здесь, в южной части Тихого океана, раннее утро. Утро после длинной ночи, когда съемочная группа и обе команды Сорвиголов оплакивали трагический уход из жизни нашего друга Джейсона Массета. Бывший игрок в лакросс, увлекавшийся бодибордингом, Джейсон Массет был одним из самых популярных участников соревнования. Вчера ночью капитан команды Майкл Коффи разговаривал с семьей Джейсона, живущей на Лонг-Айленде.
– Стоп, снято! – Сьюзен Феррарис проверяет свои записи. – О’кей, у нас есть материал на минуту и двадцать секунд разговора с родителями Джейсона, а затем покажем прямой репортаж о том, как мешок с телом Джейсона опускают в океан. Подводная съемочная группа на месте?
– Все готово.
– Отлично! Джонас, хочешь что-нибудь добавить, когда начнется прямое включение с участием Шарлотты?
– Нет, похоже, вы уже обсосали этот момент под всеми возможными углами.
Губы Сьюзен застывают в фальшивой улыбке, но глаза злобно сверкают.
– И то верно. Спасибо за твой неоценимый вклад.
Док Шинто, Барри Струл, Дженни Арнос и Лекси Пьятек выходят вслед за Вейном Джоном Фергюсоном, капитаном команды «Мако», на главную палубу. Все в мокрых гидрокостюмах. Ферджи несет маску с трубкой, Дженни – бумбокс.
Команда выстраивается в боевой готовности у леера правого борта. Двухфутовые волны захлестывают едва держащиеся на плаву останки кита. В призрачном утреннем свете Тихий океан кажется свинцово-серым. Акулы вернулись в полном составе, их спинные плавники разрезают поверхность воды.
– Эй, погоди!
Ферджи поворачивается и замечает Дани, которая прячется за грот-мачтой.
Девушка бросается в его объятия, целуя взасос:
– Прости за прошлую ночь. Когда мы снова увидимся?
– Без понятия. Твой отец в ярости, как раненая змея. И вообще, мне сейчас некогда. Увидимся после трюка.
– Ферджи… Я люблю тебя. – (Австралиец нервно вздрагивает.) – Что такое? Чего ты боишься? Я только хотела, чтобы ты знал до того, как ты… Ну, ты понимаешь.
– До того, как я что? До того, как я скормлю себя акулам? Послушай, сейчас не самое подходящее время для разборок…
Дженни Арнос хватает Ферджи за руку:
