Матрас прогнулся, и Рис подкатился ко мне, прижавшись теплой мускулистой грудью к моей спине. Он осторожно обнял меня рукой за талию.
– Прекрати ковырять губу, – велел мне Рис хриплым ото сна голосом. Его рука легла мне на живот.
– Ничего я не ковыряю, – застыв, сказала я.
– Ага, конечно, – усмехнулся он, отчего волоски у меня на шее встали дыбом. – Давно проснулась?
Я накрыла его руку своей. Его ладонь была гораздо больше.
– Часа два назад.
Рис долго молчал.
– Поговори со мной, малышка, – наконец сказал он.
Последние четыре дня Рис был просто незаменим. Он вместе со мной поехал в больницу, поговорил с моими родителями и братьями, когда они приехали по звонку, выслушал меня, когда в ночь после нападения я наконец слетела с катушек и впала в истерику. Он отвлекал меня, когда я закрывала глаза и представляла фотографии, на которых мы были вместе, ведь эти снимки были жуткими и вовсе не походили на портреты, которые писала я. О боже, у них не было ничего общего. Рис был моим спасательным кругом в бушующем океане, но я понимала, что это дается ему нелегко. Ему ведь тоже пришлось несладко.
Перевернувшись на спину, я встретилась с ним взглядом.
– Со мной все в порядке. Честно. Я просто задумалась, – сказала я и свободной рукой погладила его по щеке. – А ты как?
– Я только проснулся.
Я бы закатила глаза, но мой левый по-прежнему плохо видел. Фонарь у меня был знатный.
– Я не об этом спрашиваю.
С секунду Рис смотрел на меня, а затем закрыл глаза. Я почувствовала, как он стиснул зубы у меня под ладонью. Мне стало не по себе. Последние четыре дня он почти не говорил о себе. В этом доме круглосуточно вещал канал Рокси.
Я уже хотела было повторить свой вопрос, чтобы он наконец заговорил, но тут он сам решил ответить.
– Вчера я видел этого мерзавца.
Мне не пришлось гадать, о ком он говорит.
– Ты ездил в тюрьму? – У Риса не осталось отгулов, ведь он израсходовал все, когда умер Чарли.
– Я отвозил кое-кого, а он сидит в общей камере, – сказал он и открыл глаза, в которых виднелось раздражение. – Мне хотелось войти в эту камеру и поколотить его. Черт возьми, я еле сдержался. Он сидел у решетки, глазея на меня, и я уже пошел к нему, намереваясь схватить его за грудки и хорошенько ему врезать, но тут один из дежурных увидел и вмешался.
– Должна сказать, я рада это слышать. Было бы печально, если бы ты оказался за решеткой.
– Да, проблем тогда возникло бы немало, но, малышка, на мгновение я почувствовал, что любые последствия того стоят, – признался он, изучая взглядом мое лицо. – Потому что я смотрю на тебя сейчас и вспоминаю, что этот гад с тобой сделал и что хотел сделать.
У меня перехватило дыхание.
– Рис…
– Знаю, что ты в порядке, насколько это вообще возможно. И понимаю, что ты полностью восстановишься, ведь ты сильная, Рокси. Я все это понимаю, но при этом не могу забыть, что он делал. Он был там, когда мы были вместе. – Его слова были пропитаны горечью. – Он был там, когда ты была одна. Этот извращенец подбирался к тебе, касался тебя. Я еще долго не смогу смотреть на него без желания превратить в котлету.
Я заглянула ему в глаза, боясь увидеть в них чувство вины.
– Ты ведь знаешь, что ничего не мог сделать. Никто его не подозревал. Никто не знал, что в мою квартиру проникали именно таким способом.
– Я был там. Он стоял в долбаном шкафу и наблюдал за нами. Я столько учился, но все равно не заподозрил, что это он. – Он перекатился на спину, и мои пальцы соскользнули с его щеки. Подняв руки, Рис закрыл ими лицо. – Черт, да я ведь даже не запомнил его имя!
Не обращая внимания на боль под ребрами, я резко села, протянула руки и взяла его за руки. пытаясь отнять их от лица, но он сопротивлялся. Не желая сдаваться, я сбросила с него одеяло.
– Что ты делаешь? – спросил он, не отнимая рук.
Я перекинула ногу через его узкие бедра и оседлала его. Схватив Риса за запястья, я снова потянула. На этот раз он не стал сопротивляться. Взглянув на меня, он изогнул бровь.
– Я говорил, как мне нравится, когда на тебе надета только моя футболка?
Пропустив его замечание мимо ушей, я посмотрела в его глаза. Они блестели, отчего у меня в груди все сжалось от боли, ведь мне совсем не хотелось, чтобы он взваливал на себя весь груз ответственности за чужие поступки. Это было несправедливо. И тут я поняла – и это осознание обрушилось на меня лавиной. Должно быть, моим родителям была прекрасно знакома эта боль, ведь они годами наблюдали, как я винила себя за случившееся с Чарли. Да, ситуация с Кипом была совсем иной, но в то же время можно было провести параллели. Наверное, Рис чувствовал то же самое, когда я говорила ему о своих переживаниях.
Понимать это было страшно.
– Это не твоя вина, – сказала я. – Прошу тебя, скажи, что ты это понимаешь, потому что я не могу смириться, что ты винишь себя за то, в чем совершенно не виноват.
– Ты пострадала, – нахмурившись, ответил он. – Тебе больно и сейчас.
– Но это не ты меня ударил. Ты меня спас. Как и Генри. – Вот уж не думала, что однажды настанет день, когда я такое скажу. – Ты был рядом, когда умер Чарли. Ты был рядом и раньше. Если бы я дала тебе шанс, ты был бы рядом гораздо дольше. – Слезы щипали мне глаза. – Рис, ты сделал то, что должен был.
Ненадолго повисла пауза, а затем Рис вздохнул. Высвободив руки, он взял мое лицо в ладони и подтянул меня к себе.
– Я скажу честно, Рокси. Не знаю, что бы я делал, если бы с тобой хоть что-то случилось, – хрипло начал он. – Меня убивает одна мысль о том, что я могу тебя потерять. Я знаю, насколько оказался к этому близок, и не могу это забыть.
– Я понимаю, – прошептала я, сдерживая слезы.
Он снова тяжело вздохнул.
– Но я попытаюсь, ведь я просил об этом и тебя и знаю, что ты выполнишь мою просьбу.
Я улыбнулась, неуверенно, но искренне. Он оторвал голову от подушки и нежно поцеловал меня, не забывая о порезе у меня на губе.
– Я люблю тебя, – сказал он почти шепотом, но эти слова несли в себе огромную энергию. – Я люблю тебя, малышка.
Я готова была слушать это до конца своей жизни и не сомневалась, что мне никогда не надоест. Более того,
