В кухню вошла Дуняша с горой посуды в руках и с грохотом поставила её в мойку. Она слегка кивнула мне головой, пропищала своим тоненьким голоском «добрый вечер, господин Важин» и выскочила так быстро, что слова «добрый вечер, Дуняша» я проговорил уже в закрытую дверь.
— Послушайте, — вернулся я к нашему разговору, — расскажите мне, что вы делали, когда велись поиски Бехтерева и алмаза? Кто где был, кто в какие комнаты заходил, в общем, всё, что помните.
— Это нужно для расследования?
— Да. Хочу уточнить кое-какие детали.
Дарья наморщила лоб и стала сосредоточено тереть губкой очередную тарелку.
— Я помню всё только в общих чертах.
— В общих, так в общих.
— По-моему, сначала мы все пробежали до конца по коридору, всей толпой. Потом все разбрелись, и мы с Дуняшей остались вдвоём около лестницы. Скажу вам честно, нам совершенно не хотелось найти этого господина. Нам хватило и того, что по милости Якова Ивановича мы просидели с ним столько времени на кухне. Мысль о том, что мы откроем дверь или отдёрнем занавеску и увидим его, приводила нас в ужас. Поэтому мы не искали, а остались на месте. Из комнаты вышел князь и подошёл к нам.
— Из какой комнаты?
— Точно не помню, сударь.
— Но если вы остались стоять около лестницы, значит, он вышел из комнаты княжны? Ведь двери её комнат выходят на лестничный холл?
— Наверное. Я точно помню, что князь и сразу за ним Яков Иванович вышли из комнат и направились к нам. Они стали обсуждать, где мог спрятаться этот господин Бехтерев. В это время по коридору со стороны кабинета к нам подошли Ипполит с Дормидонтовым.
Потом мы все вместе осмотрели комнату рядом с кабинетом его превосходительства, а потом, — Дарья задумалась, — честно говоря, дальше я точно не вспомню. Вы обнаружили открытое окно. Когда нашли господина Бехтерева, мы были внизу со всеми. А когда искали алмаз, Дуняша бегала повсюду с Ипполитом, Яков Иванович держался около них, а я ходила за Яковом Ивановичем. Получается, что большую часть времени мы так и проходили вчетвером.
Снова появилась Дуняша с очередной порцией посуды и сложила её в мойку.
— С посудой всё, — сказала она, вытирая руки о передник, — теперь пойду, соберу скатерти и вытру столы.
— Слышишь, Веня, — ласковым голосом обратилась Дарья к толстяку, — кончай дуться, скоро всё закончим.
— Я и не дулся, — пробасил тот в ответ, — я никогда не дуюсь, у меня всегда хорошее настроение.
— Когда уберусь в зале, помогу тебе домыть посуду, — сказала Дуняша.
— Старается, — Дарья кивнула головой вслед уходящей Дуняше. — Она из бедняцкой семьи, пошла работать, чтобы не быть обузой для своих родителей. А какая главная задача порядочной девушки из бедной семьи, господин Важин?
Я пожал плечами.
— Не знаете? Выйти замуж, да так, чтобы он был не дрянь и не пьянь! Вот она и старается всем понравиться. Хотя я ей говорила, что с мужчинами надо быть построже. Если кто понравился, нечего смотреть на него восторженными глазами, как на новогоднюю ёлку. Чем строже девушка ведёт себя с мужчинами, тем больше она им нравится. Вот, к примеру, наша хозяйка княжна Мария Владимировна. Гордости и высокомерия выше головы, а мужчины так и вьются вокруг неё. Или её личная горничная Вероника. Тоже ходит, задрав нос, так многие из слуг только и мечтают о том, как бы выполнить какую-либо её просьбу. А Дуняша… Сначала бегала за Захаром, нашим громилой кучером. Он как-то сказал одному из своих приятелей, что такая мелкая пигалица ему ни к чему. Эти слова дошли до Дуняши, она расстроилась, конечно. Теперь начала увиваться за Ипполитом. Этот тоже смотрит на неё свысока. Говорю я ей, зачем ты тратишь на него свое время, ведь он же практически не обращает на тебя никакого внимания, а она, по своему обыкновению, только поджимает губы и пожимает плечами. Не пара ей этот Ипполит!
— Почему?
— Потому что зазнайка. Подумаешь, секретарь. Он так хочет услужить его превосходительству и выбиться в люди, что, кроме дела, ничего вокруг и замечать не желает. Всё служит и служит. Вот сегодня уже дослужился до того, что ему разбили всю физиономию. Не хочет обращать внимания на Дуняшу, а сам не сводит глаз с этой высокомерной Вероники. Дураки!
— Кто дураки? — не понял я.
— Мужчины! — гневно произнесла Дарья. — Не знают, где их счастье. Ведь если есть женщина, скромная, милая, честная, которая расположена к вам всей душой, то вы же на неё и внимания-то не обратите, а будете глазеть на какую-нибудь высокомерную красотку, которой до вас нет никакого дела.
Почему-то эти слова Дарьи вызвали у меня в памяти картину проносящегося мимо экипажа с Лядовым и княжной Вышатовой, на шляпке которой развивался целый фонтан страусовых перьев.
— Хотя, — Дарья расправила плечи и взглянула на тучного Вениамина, который по-прежнему восседал во главе стола, — следует признать, что не все мужчины таковы. А вы что думаете по этому поводу? — спросила она, посмотрев на меня оценивающим взглядом.
— Вам со стороны виднее.
Вошла Дуняша, неся перед собой огромную охапку скатертей.
— Эй, Петюня, — позвала она, — отнеси это в стирку.
Один из слуг встал из-за стола, взял у девушки скатерти и вышел с ними за дверь. Дуняша подошла к Дарье, и они вместе стали домывать оставшуюся посуду.
— А вот, кстати, эта горничная Вероника, — спросил я девушек, — наверное, поверенная всех тайн своей хозяйки.
— Зазнайка — отрезала Дарья.
— Такая же, как и её хозяйка?
— Ну, скажете то же. Барышне положено так себя держать. Это она мужчинами, как хочет, вертит, а к нам Мария Владимировна хорошо относиться. Часто подарки разные делает. Так что нам на неё жаловаться нечего.
— Что, таки всеми и вертит?
— Да почти. У неё на вечерах полон дом поклонников. Один стихи пишет, другой на гитаре играет. Этот офицер с чёрными усиками, тот мастер песни сочинять, даже под окнами распевать пытался. Мария Владимировна велела на него ушат воды вылить.
— Какой офицер?
— Который сегодня с нами по дому бегал.
— Гриневский?
— Не знаю его имени. Такой весь зализанный и духами пахнет. Какое ж барышня ему прозвище дала?
— Она называет его, — смеясь, проговорила Дуняша, — мой певчий соловей.
— Ну да, — подхватила Дарья, — добился он того, что она позволила ему свою ручку целовать. Ходил тут петухом, говорил, мол, меня ваша хозяйка теперь чуть ли не каждый день на приём зовёт, так что глядите, если чего прикажу, так извольте выполнять. А она ему раз! И ушат воды на голову, да и дело с концом. Неделю после этого не появлялся.
— А тот серьёзный седоватый господин, — сказала Дуняша, — что тоже сегодня с нами по дому бегал, он с ней стихи пишет.
— Капитан Уваров? —
