— Ничего не могу понять. — Федот удивленно посмотрел на меня. — Мое присутствие необходимо для похищения?! Пробежать через зал, прыгнуть через стол и схватить алмаз Бехтерев мог независимо от того, кто в это время сидит в зале. И потом, при чем тут мы, все же видели, что алмаз взял Бехтерев.
— Да. Но, возможно, мы сделали что-то необходимое для этого. Вспомни, Федот, вспомни всё, что произошло с тобой на балу. Может, какое-то событие наведет нас на верную мысль!
— Да нечего мне вспоминать. Здесь выпили, тут танцы, там разговоры! Я могу вспомнить, но какой смысл вспоминать всю ту пустую болтовню. Единственное, что запомнилось на этом вечере, так это тот номер, который выкинул Бехтерев, и нашу за ним беготню по дому. И потом я не понимаю: наше присутствие было необходимо, но кому необходимо? Про кого ты говоришь? Про Бехтерева или про его сообщника, который, как мы предполагаем, караулил у окна?
— Нет, речь идёт…, — запнувшись, я замолчал на полуслове. Только сейчас я понял, какую совершил промашку. Не посвятив Федота во все результаты нашего расследования: про рассказ Бехтерева; о том, что кто-то взял алмаз из тайника в шкатулке; о круге подозреваемых, который очертили мы с Кромовым, и в числе которых был и он сам, говорить с ним, в общем, бесполезно. Его видение событий осталось на уровне вчерашнего вечера, ещё до прихода Кромова. Я решил, что слишком далеко зашёл. Надо быстрей заканчивать разговор и торопиться на встречу.
— Так о чём речь? — спросил Олсуфьев.
— Понимаешь, — я сделал неопределённое движение рукой, — тут может идти речь о том, что на это дело можно посмотреть с разных точек зрения. И если подумать, и взять за основу твоё мнение, то, в общем…, — я снова развёл руки, понимая, что чем больше говорю, тем больше путаюсь в собственных словах. — В общем, если ничего не было, то значит и не было. Ладно. В конце концов, это действительно может быть случайностью.
Олсуфьев посмотрел на меня, как показалось, с подозрением.
— Что-то я не очень понял твою мысль.
— Что тут понимать? Каждый может ошибиться, — я уже старался как можно быстрее замять разговор, но тут мне подумалось, что одно предположение я всё же проверить смогу. — А приглашение у тебя с собой?
— Держи, — Федот полез во внутренний карман и протянул мне лист бумаги. На приглашении стояло 19-е число, подпись князя, вверху было вписано имя Федота Олсуфьева. По крайней мере, теперь я знаю, что Федот получил точно такое же приглашение, как и я.
— Как продвигаются дела у Дормидонтова и компании? Удалось собрать деньги и изготовить подделку?
— Точно не знаю, я не был во дворце со вчерашнего вечера.
— А Бехтерев всё молчит?
— Бехтерев сбежал, — автоматически сказал я.
— Как сбежал?! — Федот буквально подпрыгнул на стуле. От досады, что проболтался, я чуть не стукнул кулаком по столу. Разговор явно выходил из-под моего контроля, и я больше выбалтывал информации Федоту, чем получал от него. Надо было срочно закругляться. А он меж тем начал наседать на меня с расспросами.
— Когда он убежал? Как? Это вы упустили его, или ещё что-нибудь случилось? Важин, куда ты?
— Извини, мне пора, — сказал я, поднимаясь из-за стола.
— Как-то уж очень быстро ты засобирался, дружище, — усмехнулся Олсуфьев. — Нехорошо, не хочешь делиться сведениями со старым товарищем.
— Ну что ты, просто обстоятельства зовут меня…, поверь, я должен идти!
— В общем, — Олсуфьев встал и внимательно посмотрел на меня, — судя по твоим метаниям, от вашей компании помощи князю Вышатову не дождаться. Я так понимаю, за оставшееся время алмаз вам не найти?
— Ну, почему же?
— Да потому, что осталось только пять часов до второго бала. А план изготовить подделку, между нами говоря, практически неосуществим. Эта «Звезда Бенгалии» — уж слишком особый алмаз. Да и знаю я банкирскую публику. Наверняка притащат с собой ювелира для экспертизы, уж без того, чтобы быть уверенными в залоге, с деньгами они не расстанутся. Так что, видно, сегодня — к-р-р-рах, — Федот сделал руками движение, как будто сломал палку. — Фонду конец?
— Да как сказать…
— А князь Вышатов вряд ли сможет когда-нибудь восстановить свое доброе имя. Кража императорского дара, от такого так просто не отмоешься. Ведь его наверняка обвинят в этом, как ты думаешь?
— Ну, право, я не знаю, возможно.
— А наш князь, хоть и довольно большой вельможа, но всё-таки не занимает такое положение, чтобы обвинять самому, значит, обвинят его. Никогда я не участвовал особенно активно в делах этого фонда и с князем, не сказать, что уж очень хорошо знаком, но мне его жаль, несмотря на всё его высокомерие и страсть к произнесению высокопарных речей. Такие люди редкость. Он многим действительно помог. Что ты думаешь, если я сегодня приду в Набережный дворец? Я был при начале этой истории, буду и при её завершении. Ведь не прогонят же меня, в самом деле.
— Наверное.
— Ладно. А ты придёшь?
Я снова чуть было не проболтался, что именно во дворец сейчас и направляюсь, но вовремя сдержался.
— Возможно, и я тоже туда приду, не знаю, посмотрю по обстоятельствам.
Олсуфьев махнул рукой и уселся обратно за стол.
— Ладно, проваливай уже со своими секретами.
Выйдя на улицу, я посмотрел на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого! Мало того, что провёл с Федотом совершенно бестолковый разговор, так из-за этого могу ещё опоздать на встречу с Кромовым. Я остановил извозчика и пообещал двойную плату, если он довезёт меня за полчаса, но, помня наставления Кромова, приказал остановиться за два дома до площади. Кучер не подвёл, и через тридцать минут я был недалеко от дворца Вышатовых.
Глава 16
Я прошёл на площадь через боковой переулок, где вчера столкнулись две повозки, и куда, по нашей версии, похититель выбросил из окна алмаз.
Я шагал по противоположной от дворца стороне улицы, внимательно осматриваясь вокруг и наблюдая за окнами. Наставление Кромова я выполнил. Уверен, никто из домочадцев не попался мне навстречу, и никто не наблюдал за мной из окон. Однако я заметил, что был не единственным, кто столь много внимания уделял Набережному дворцу. Примерно на середине переулка мне навстречу попался модно одетый молодой человек, который, надвинув шляпу на глаза, как будто безмятежно прогуливался, однако на самом деле не спускал глаз с окон жилища князя Вышатова. Лицо его показалось мне знакомым. Я прошёл ещё несколько шагов и оглянулся. Молодой человек продолжал своё неспешное шествие по переулку, но вдруг остановился, резко обернулся и
