Этот преданный человек сопровождал Бертрана с самой больницы в Танзанию, Руанду, Никарагуа. В Исландию. Но не в Швейцарию. Там, на берегах Женевского озера, фотограф ни о чем не думал. Разве что о цвете воды в разное время дня. Другим мыслям мешала опасная близость Франкфурта. Лола тоже была слишком опасна. «Лучше нам оставаться вдалеке друг от друга».
Ты была права, любовь моя, я творю одни глупости. Попадаю во все ловушки. Не глядя сел в ту машину, захотел секса с Дафной.
12
Жеральдина переживала. Отъезд из Нуазьеля прошел негладко, мысль о возвращении не радовала. Она прочла июньские номера GEO и ELLE и долго думала, что скажет в ответ на безмолвный вопрос Лолы.
Она хотела бы стать звездой покера или актрисой, а не танцовщицей… Танец выставляет напоказ все мышцы человеческого тела. Я ничего не читала. Увы, ложь – не всегда лучшее решение. Лола все поймет, даже если я смогу уничтожить экземпляры, раскиданные по миру.
Самолет приземлился, но ясности не прибавилось. Шофер такси не говорил по-французски, безоблачному небу не было до нее дела. Жеральдина повернула ключ в двери своего дома. Пустого. Сняла обувь у входа, сварила кофе и услышала доносившееся с улицы пение. Открылась калитка. Лола, Эльза и малыши ворвались на кухню, пообнимались с Жеральдиной, потом ее младшая дочь и внуки схватили плюшевых друзей и отправились играть. Лола с матерью повели неспешный разговор о Бенуа и ливнях в Нью-Йорке.
– Каждый день!
– Открытка не вернулась.
– Почтальону на руку, что мосты затопило.
Жеральдина улыбнулась – нехорошо, и Лола сунула руку в сумку матери, которая закрыла за собой дверь. GEO анонсировал белыми буквами: «ОЗЕРА. Автор – Бертран Руа. Африканская глава. Виктория». Еженедельник ELLE увлекал читательниц в Занзибар.
Молодая женщина долго стояла на кухне и рассматривала фотографии Виктории, такие разные и такие похожие на своего создателя. Неожиданные и Неподозреваемые. Необходимые. Прекрасные. Лола целую вечность не сводила глаз с последнего снимка. Самого его любимого – она бы жизнью поклялась, что это так.
Сфотографированный со спины мужчина смотрит на огромное озеро. Фигура расположена в левой части кадра, как тень, босые ступни касаются воды. На песке угадываются две-три ленивые морщинки. Мужчина худощав и кажется высоким, хотя вполне может оказаться коротышкой. Рядом нет ничего для сравнения. Да какая разница. Человек – темное пятно – смотрит на голубое небо, покоящееся на голубом озере. Горизонт не способен разъединить их. Воздух благоухает жарой и вечером. Через час, не позже, к голубому добавится бледно-розовый полутон, который потом станет пламенно-оранжевым. Вода опасно потемнеет. Один бог знает, кто живет под волнами, невозможно пересчитать капли воды в озере, воспоминания, прилетевшие со всех концов вселенной, чтобы потеряться в озере, и чудищ, прячущихся за утесом.
Все это ведомо только человеку в левой части кадра. Он неотрывно следит за сменой цветов. Он терпелив. Он знает: утро обязательно наступит, в игру включится солнце и разбудит воды, не страшась облаков, начнет обычный вертикальный подъем, а к вечеру покажется огромным и глубоким. Как старик, который вспоминает свою жизнь и надеется, что смерть похожа на мопассановскую ночь. Звездную, сулящую бесконечность. Он знает: небо подобно глазам человека, потому что зависит от их света. Будь внимателен и заметишь притаившихся в тени монстров. Если проявишь капельку внимания, встретишь чужой взгляд и больше не будешь одинок.
Лола поместила бы снимок на то же место. Только ей изображение объясняло все. Текст написал сам фотограф, но Лола не стала читать – вспомнила несчастную улыбку матери.
Она пролистала ELLE и задержалась на платьях Анжелы Бассо. Дафну фотографировал Бертран, Лола узнала его руку. Бывшая любовница завершала каждую часть репортажа в одном из платьев коллекции.
Под некоторыми снимками стояла фамилия Руа. Бертран Руа. Хлоэ Блан сказала: «Мне повезло оказаться в нужное время в нужном месте: я встретилась с другом, и он сделал то, что мне не удавалось».
Лола закрыла журналы.
Минуту спустя мать нашла ее сидящей на полу в наброшенном на плечи жакете. GEO и ELLE валялись на паркете. Жеральдина застыла в проеме двери.
– Ровно три года назад, день в день, я позвонила в дверь квартиры Дафны. Погода была роскошная, не то что сегодня. Может, это и склонило чашу весов на сторону любви. – Мимолетная улыбка осветила лицо Лолы. – Я даже не уверена, что Бертран существовал на самом деле… Так будет всю жизнь, мама?
Жеральдина опустилась на пол рядом с дочерью и сказала – очень убежденно, но не навязчиво, а нежно:
– Хотела бы я знать, детка.
Лола посмотрела на мать, перевела взгляд на обложку с бесконечной сапфировой синью воды и охровой черточкой далекого берега. Бертран снимал с лодки или катера, оставшегося невидимым для зрителя. Солнце светило ему в спину, и удлиненная тень человека ласкалась к волнам. Жеральдина тронула ее пальцем.
– Вот доказательства его существования, он здесь.
Лола промолчала, и она добавила:
– Он мужественный человек, раз делает то, что делает.
У Лолы перехватило дыхание, она ответила, не поднимая головы:
– Я заставила его отправиться в ту проклятую поездку. А Дафна ему помогает.
– И что это меняет?
– В моей сегодняшней жизни – ничего. А в завтрашней…
Жеральдина не позволила дочери договорить, обняла ее за плечи, и Лола не сопротивляясь положила голову ей на плечо. Силы оставили молодую женщину, она была в отчаянии и безумно влюблена.
– Мне кажется, ему нужно время, – шепнула Жеральдина. – Тебе тоже.
13
Сайт Bayercom подробно освещал строительство нового здания лаборатории. Бертран знал наизусть весь фотоальбом, который регулярно обновлялся. Франк Милан все еще находился на лечении. Когда он выйдет на работу? Позвонить нужно именно сегодня, 5 июня. Он порепетировал вслух и в 15.30 набрал номер Bayercom Deutschland, поговорил две минуты на немецком и повесил трубку. Инженер выздоравливал в кругу семьи во Франции. Как долго это продлится, ему не сказали, видимо, Бертран не сумел правильно сформулировать вопрос на чужом языке. Франк и Лола во Франции. Эта мысль затмила все остальные, он даже опоздал на ужин в свою честь, организованный главным редактором. Там его сразу усадили за стол, и он не успел включиться в общий разговор. Вопросов никто не задавал – взгляд Бертрана пресекал любую попытку любопытствования. Он знал, что люди сплетничают у него за спиной, ну, так ведь обо всех говорят…
Еду подавали изысканную, и Бертран отдал должное каждому блюду, но ел помалу. Он с трудом набирал вес – что-то пожирало его изнутри, зато вино и водка пились легко. За наше здоровье! Анатолий, Альваро и Сади… Где бы ты сейчас ни был…
Был вторник, 23.45. Бертрану захотелось уйти, он извинился, поблагодарил. Дафна попросила ее подвезти. В машине
