И ты правда тогда не понял, Даниел. Но Джаника оказалась права. Ты в самом деле услышал Боссзу. Услышал ее по дороге назад, когда проезжал солончак и увидел, что соль стала черной, как пепел. С тех пор ты повсюду видишь соль. Вернувшись домой, ты уже знал, что возмездие неизбежно. И мать твоя это знала. Она пряла во дворе вашего дома, когда ты вернулся. Увидев тело твоего брата, твоя мать отбросила веретено, встала и прокляла тебя именем Иштена и матери его Иштенаньи. С тех пор ни один вздох не давался тебе легко. Тебя сжирало чувство вины, грызло, как болезнь, сводило с ума. Сводило с ума – и свело. И привело сюда. Ты жаждал мести, но тебе некому мстить, кроме себя самого.
Некому, Даниел.
7
– Я не верю в тебя, – прошептал он. – Почему я должен перед тобой отвечать?
– Потому что ты мой, – ответила Боссзу. – Мы обручились с тобой, когда ты убил своего брата. Мы повенчались, когда ты пришел сюда, чтобы отомстить другому за собственное преступление. Теперь настал час нашей брачной ночи. Иди ко мне.
И он пошел. Медленно, как столетний старик, с трудом отрывая ноги от каменных ступеней, шаркая и вздыхая. Копье бестолково болталось за спиной. Даниел бездумно отцепил его и бросил в траву.
– Иди ко мне, – шелестела богиня Боссзу, и он шел, неотрывно глядя в ее гигантскую черную пасть, источающую могильный смрад, на который слетались мухи. Теперь, вблизи, он увидел и понял, что это те самые мухи, которые кружили над трупом Самиела, пока Даниел вез его через солончак домой. Но там были не только мухи. Еще там были черви, жуки, мохнатые пауки с тонкими лапами – все то, что отражало ужас и мерзость его собственной души, замаранной братоубийством.
В шаге от идола у Даниела подкосились ноги. Он схватился за камень – и почувствовал под ладонями тепло живого человеческого тела. Тепло волнующей, мягкой женской плоти.
– Иди ко мне, Даниел. Ты же знаешь, что нет другого пути. Позволь мне помочь тебе освободиться.
Но оставался еще один вопрос, последний вопрос, ответ на который он хотел знать.
– Что значит твое имя? Боссзу… Что это значит?
– Наклонись поближе, – сказала она, – и я прошепчу тебе на ухо.
Даниел наклонился. Его голова скользнула в зловонную пасть идола. Муха ударилась ему в щеку, щетинистая паучья лапка проворно забралась в рот, царапая когтем язык. Даниел хотел закричать, но не смог. И в это мгновение, последнее мгновение, услышал ответ внутри своей головы:
– Мне отмщенье.
Каменная пасть сомкнулась на его шее.
8
От плетня не было никакого проку. Даниел знал, что его следует заменить частоколом. Лучше всего подойдет частокол из еловых кольев. Он как раз обдумывал эту мысль, почесывая след на шее, напоминающий татуировку – как будто голову отрезали или откусили, а потом пришили обратно. Еловые колья, думал он, отлично подойдут.
– Эй, ты! – окликнул его чей-то грубый, отрывистый голос.
Даниел обернулся. Человек, стоящий перед ним, был кряжистым, с большими красными руками и злобным блеском в глубоко запавших глазах. Этот человек ненавидел, а еще он страдал. Даниел хорошо знал, куда способна завести подобная боль.
– Я ищу одну женщину… – начал человек, и Даниел перебил его спокойно и мягко:
– Должно быть, Джанику? Да, она моя дочь. Но сейчас ее нет, она в святилище у богини. Ты можешь войти и подождать ее, если желаешь.
Александр Бачило
God mode
1
Утром был у Дэна. Еле достучался. Открывает – всклокоченный, смурной, глаза щелками.
– Чего надо?
– Хватит спать! Царствие небесное проспишь!
Щурится без понятия.
– Чего просплю?
Отодвинул я его, прошел в комнатушку. Мрак. Шторы наглухо, только один лучик пробивается, освещает кучу тряпья на диване. Рядом, на полу, – целая батарея зеленого стекла. И дух стоит, как на дирижабельном причале во время заправки.
– Бухаешь?
– А чего еще делать?
Он вернулся к дивану и, не глядя, рухнул мордой в тряпье.
– Давай в «сто одно» перекинемся! – Я вынул колоду. – С драконами и шлюхами.
Дэн только плечом дернул. Не хочет.
Но от меня не так просто отвязаться. Я же вижу, что бухло на полу – не выигранное. На книжки небось меняет. У него от отца много книжек оставалось, а при обыске ничего не нашли.
– В казино-то давно был? Смотри, нагрянут, проверят, почему не ходишь…
Он шумно вздохнул.
– Надоело мне все это, Кит!
Я прямо растерялся.
– Ты, Дэн, поосторожнее с такими заявами! Знаешь, что за это бывает?
– Ну а что? Что? – Из-под тряпья на меня уставился сердитый глаз. – На принудительные работы отправят?
Остряк. Самое большое наказание у нас именно за работы. Узнают, что прирабатываешь, а не честно выигрываешь на жизнь, – только тебя и видели. Мы же не пахари какие-нибудь, а Солдаты Удачи.
– Спишут в рядовые-расходные, тогда узнаешь, что бывает!
– Рядовые – не рядовые, – проворчал Дэн. – Какая разница? Рано или поздно жертвуют любой фигурой. Придет и наша очередь.
– Ну, это, знаешь, как фишка ляжет!
– Не хочу больше никаких фишек! – зло оскалился Дэн. – Хватит!
Он встал, подошел к столу, жадно присосался к носику эмалированного чайника. Сплюнул накипь. Поморщился.
– Уйду я, Кит…
– Куда это? К случайникам? Или, наоборот, к стратегам?
Он слегка отогнул уголок шторы, долго смотрел на улицу.
– Совсем уйду. В горы. За Маковый перевал…
Я чуть мимо табуретки не сел.
– У тебя с головой все нормально?! Что ты там будешь делать? Ни людей, ни жратвы!
Дэн пожал плечами.
– Заведу огород. Шахту вырою. На золотой мак покупатели найдутся…
Совсем сдурел человек!
– Поймают ведь! Не в рядовые тогда загремишь – в штрафники!
Он только усмехнулся.
– Не поймают. Если ты не заложишь… Как думаешь, Кит? Можешь заложить?
Больше всего мне хотелось схватить чайник и наделать в нем глубоких вмятин. Не в чайнике.
Но Дэн и по лицу моему понял, что не прав.
– Ну, извини, шучу. Знаю, ты не из таких… – Он хлопнул меня по плечу. Глаза его загорелись весельем. – Слушай! А может, вместе пойдем?
Спохватился! Раньше надо было агитировать. А теперь я свою игру на его горы не променяю. Ни за какие сокровища в придачу. Якорь у меня здесь…
2
– Быстрее! Быстрее! – кричала Влада. – Поднажми еще!
И я поднажимал так, что брызги летели до самого горизонта. Она в восторге болтала босыми ногами, а я нес ее на руках вдоль кромки воды, на бегу расплескивая стальными башмаками полморя. Не то чтобы сам нес, конечно, на то у меня был Домкрат – новенький персональный экзоробот, только
