– Да ладно тебе, Тейт. Ты только что ел бекон, который, наверное, принес сюда Донни Браско.
– Да, но это единичный случай. Я не питаюсь каждый день всякой гадостью.
– По крайней мере, рыба – это натуральная еда, – сказала Ренни. – Кто знает, из чего делают яичный порошок. Готова поспорить, что не из яиц.
Тейт ничего не ответил, но выражение его лица говорило, что ей не удалось его убедить.
– Хорошо, – уступила она. – Если ты не будешь есть рыбу, которую мы поймаем, мне больше достанется. Но мы пойдем на рыбалку в любом случае. Потому что, если мне придется проторчать еще день в четырех стенах…
Поняв, что думает вслух, Ренни осеклась. Потому что все ее мысли были о том, что случилось прошлой ночью. Она не могла допустить повторения их близости. Именно поэтому они с Тейтом пойдут на рыбалку, как только она найдет подходящую для себя одежду.
Тейту многое нравилось в Ренате. Но поскольку большинство этих вещей были связаны с их близостью, о которой она не хотела говорить, ему не следовало ни думать, ни упоминать о них. Но это не мешало ему восхищаться ее находчивостью. Она превратила огромную мужскую рубашку цвета лаванды в прогулочный наряд. Рукава она отрезала и обмотала вокруг бедер и ягодиц таком образом, что низ рубашки стал напоминать шорты. Верхняя часть наряда была очень свободной и выглядела как мешок.
– Это ромпер[3], – пояснила она. Судя по ее тону, она думала, что он знает, что такое ромпер.
– Он предназначен для любовных игр? – спросил Тейт. – Женщинам нужна для этого специальная одежда?
Он предпочитал заниматься подобными вещами нагишом.
– Нет, ромпер не предназначен для любовных игр. Ромпер нужен для… – Она раздраженно вздохнула: – Откуда я могу знать, для чего он нужен? Какому-то модельеру однажды взбрело в голову пришить рубашку к шортам и назвать полученное изделие ромпером. Знаешь, у меня такое чувство, будто создатели моды ненавидят женщин. Те, кто устанавливает модные тренды, заставляют нас покупать вещи, которые нам не нужны. Такие вещи, как ромпер. – Она провела ладонью по своему наряду, затем уперлась руками в бока. – По крайней мере, ловить рыбу мне будет гораздо удобнее в этой штуке, чем в пижаме.
Тейт едва удержался от того, чтобы не покачать головой. Рената Твигг определенно самая странная женщина, которую он когда-либо встречал. До сих пор в его понимании слово «странный» имело пренебрежительный оттенок. Рената это изменила. Теперь он смотрел на «странность» как на что-то новое и оригинальное. Пусть она называет свой наряд как хочет. Главное, чтобы ей было удобно.
Они убирали со стола, когда им позвонил инспектор Грейди и сказал, что дорога по-прежнему затоплена, и он сможет покинуть Пэттипен не раньше чем через сутки. Хорошей новостью было то, что специалисты по информационной безопасности продвинулись в своем расследовании и, возможно, скоро выяснят, как на самом деле зовут «Джона Смита», взломавшего федеральную базу данных и рассекретившего личность Тейта, и насколько он может быть опасным.
Сообщение Грейди о том, что им придется провести здесь еще сутки, должно было их расстроить, но почему-то этого не произошло. Напротив, это еще больше убедило Ренни в том, что им следует отправиться на рыбалку, и она пошла искать снасти. Во встроенном шкафу рядом с кухней она нашла четыре удочки и коробку с запасными принадлежностями. Помимо этого в шкафу была стопка настольных игр. Ренни обрадовалась всему этому так, словно нашла редкие бриллианты.
– Ты пойдешь босиком? – спросил он, помня о том, что у нее здесь есть только туфли на каблуке. У него, по крайней мере, есть сапоги для игры в поло.
– Конечно, – ответила она. – Я люблю ходить босиком. В детстве я никогда не носила обувь. Точнее, когда меня не видела моя мать.
Ее замечание было коротким, но ее тон был красноречивее любых слов. Тейт прекрасно понимал, что она имеет в виду. Как он ни пытался угодить матери и отчиму, ему это не удавалось. Ему все время казалось, что мать им недовольна. Сейчас, когда он узнал о своем происхождении, он решил, что она, возможно, просто боялась, что он может пойти по стопам своего деда с отцовской стороны. Тейт предполагал, что для своего отчима он всегда был напоминанием о том, что у его жены был до него другой мужчина.
Разве все это сейчас имеет значение? Их обоих уже нет в живых, а он стал богатым и успешным. Он не виноват в том, что некоторые ветви на его генеалогическом древе подгнили. Дети не должны отвечать за ошибки своих родителей.
Рената взяла две удочки, пакет с запасными принадлежностями и протянула ему сумку-холодильник, которую также нашла в шкафу.
– Пойдем. Дождь наконец перестал. Должен быть хороший клев.
– Но у нас нет наживки, – попытался возразить он, не желая идти на улицу, но все-таки взял у нее сумку.
Ренни достала из коробки баночку с беконом и продемонстрировала ему:
– Рыба любит жареный бекон. Доверься мне.
Как будто у него был выбор. Он никогда в жизни не был на рыбалке и не знал, какая рыба на что клюет.
– Хорошо, – уступил он. – Но если мы за час ничего не поймаем, мы вернемся сюда.
– За два часа.
– За полтора.
Она протянула ему руку и улыбнулась:
– Договорились.
Глава 9
Через час после того, как они закинули удочки в воду, у них было уже три рыбы, и Тейту очень хотелось поймать еще. Они обнаружили, что озеро рядом с мотелем – это вовсе не Мичиган, а небольшое лесное озерцо с берегами, заросшими кустарником. От одного берега на другой был переброшен тридцатифутовый мостик, и они, пройдя по нему, сели на край и забросили удочки.
Ренни поймала первую рыбу через пятнадцать минут после их прихода. Это была шестидюймовая форель. Ренни уверенно определила вид рыбы и отпустила ее, сказав, что она слишком маленькая и ее жалко есть. Она с завидной ловкостью насадила на крючок новый кусочек
