— А ты думаешь, Анна знает, как и когда цветет вереск? Что если в ее видении это были похожие цветы? Например, шалфей, сейчас как раз период его цветения.
— Саид, ключевые слова здесь «в ее видении», где гарантия, что оно вообще было?
— Я все понял, больше не буду мельтешить и отвлекать тебя от бессмысленного поиска. — Саид вскинул голову и свистом подозвал своего коня. — Пазыла я забираю, еще возьму запасную лошадь и кое-какие припасы.
— Куда ты собрался? — нахмурился Двэйн, которому не понравился намек друга на его якобы равнодушие и смирение.
— Искать Анну. Если нужно, я объеду всю степь, если есть хоть малейшая вероятность найти ее. Когда-то Анна просила верить ей, и я верю. — Князь Мансур вскочил в седло и пустил коня вскачь.
Двэйн смотрел вслед другу и разрывался от противоречивых желаний, с одной стороны, он хотел так же сорваться, чтобы без сомнений искать Анну, с другой, на нем лежало бремя ответственности. Все найденные тела предстояло достойно захоронить, отправить родственникам письма с соболезнованиями, а впоследствии принять на себя обязанности регента. Двэйну не нужна никакая власть, он бы все отдал ради того, чтобы Анна была жива. Но бросить людей, страну ради бреда сумасшедшего и всю жизнь посвятить себя поискам мечты он не мог.
Саид же, наоборот, не мог просить друга за эту черствость и прагматичность, для него любимая женщина заменила весь мир. Крохотная надежда на то, что Анна жива, давала князю желание жить дальше самому.
С Пазылом они собрались быстро, у телохранителя давно все было готово, он который день методично обследовал местность вокруг развалин, ища заросли вереска. Телохранитель был уверен, что госпожа не ошиблась и где-то есть цветущий раньше времени куст со снегом поблизости. Саид не стал его разуверять. Князю вспомнились слова отца, который мог безошибочно находить свою жену и детей где угодно: «Надо искать сердцем». Долгие годы Саид считал, что отец смеялся над ним и просто не хотел открывать какую-то тайну, обижался, пока однажды сам не ощутил родственную связь. Впервые это произошло, когда умер отец, Саид вдруг почувствовал потерю, как в момент смерти матери. Но она ушла из жизни практически у него на глазах, а о гибели отца Саид узнал значительно позже того странного приступа. Поэтому, когда в следующий раз он ощутил нечто похожее, то, не задумываясь, поспешил к сестре. И опоздал.
Мужчины отдалялись от холма, надо было отправиться утром, но Саид устал ждать, боялся не успеть, как с сестрой и отцом. Его не пугала даже начавшаяся портиться погода, с юго-востока неожиданно налетел порывистый ветер, пригоняя серую тучу. Она смотрелась инородно на ясном закатном небе, тем большей неожиданностью стали холодные капли дождя.
— Князь, это же снег, — ахнул и побледнел Пазыл, подставляя ладонь.
Саид присмотрелся и увидел маленькие снежинки, которые таяли, не долетая до земли.
— Госпожа говорила — снег подскажет, — недоверчиво смотрел на неуместные осадки телохранитель.
— Тогда не будем терять времени, — воодушевился Саид и направил коня в ту сторону, откуда принесло тучу.
Глава 23
Мой самоубийственный эксперимент с магией бумерангом ударил по моему и без того изможденному организму. Последнее, что я запомнила, после того как отправила «весточку» Саиду — это дикая боль, будто выворачивающая наизнанку мое тело. Августиан пытался мне помочь, звал, обнимал, упрашивал потерпеть, требовал не умирать, а я ничего ему не могла ответить. Не знаю, как долго это длилось, мне казалось, прошла вечность, прежде чем меня накрыло спасительное забытье.
Жаль, продлилось оно не так долго, уступив место кошмарам. В бреду ко мне кто только не приходил. Ниямата, которую я никогда не видела, благодарила меня за сына и просила посадить на ее могиле белые флоксы. Все бы ничего, но она привиделась мне вся в крови. Племянник мага, наоборот, ругался, обвинял меня в нежелании послужить правому делу и в своей безвременной кончине. Его молчаливо поддерживали: Ибрагим, его подельник и несостоявшийся насильник, подкупленный телохранитель, священник. Все те люди, которых я лишила жизни. Хотя Ибрагима пять лет назад я всего лишь ранила, его позже казнили, судя по оборванной веревке на шее. Был и покойный советник, он похвалил меня, но советовал не увлекаться, идею с сиротским приютом одобрил и рассказал, где спрятал свои капиталы. Последним ко мне пришел старик-провидец, он единственный выглядел совсем не так, как перед смертью. Я никогда не узнала бы в симпатичном степняке того юродивого, если бы он не произнес: «Умирать не страшно, Белая Госпожа, жить страшнее. Много радостей и горя приготовила вам судьба, не торопитесь заглядывать в будущее, пусть оно само к вам придет и подскажет, что можно изменить, а что нельзя».
Проснулась я от солнечного луча, скользящего по моему лицу. Открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. А потом мне понадобилась еще пара минут, чтобы поверить в увиденное, очень уж оно походило на продолжение бреда. Я лежала на своей кровати в доме Саида, а сам он сидел рядом в кресле и спал, свесив голову почти к самому подлокотнику. Друг выглядел усталым, на лице прорезались морщинки, которых раньше не было, а в смоляных кудрях мелькнула белая прядка. Бедный, сколько на него выпало волнений из-за меня. Приподняла руку, которая казалась почти прозрачной, и провела по волосам Саида. Он моментально проснулся, поднял взгляд на меня, увидел мою ладонь и схватил ее в свои руки.
— Анна, как же ты меня напугала. — Друг сполз с кресла на пол, покрывая мою кисть поцелуями. — Я думал, не довезу тебя, не спасу…
— Но спас же. — Я с трудом узнала собственный голос, слабый и скрипучий.
— Не я, это ваш король понял причину и смог забрать у тебя камень. Артефакт выпивал из тебя жизнь и тепло.
— Где он?
— Августиан? Спит, наверное, мы прискакали в город вчера ближе к ночи, ты была без сознания, и тобой сразу занялся лекарь, а его отправил отдыхать, сказав, что с хорошим питанием и сном он быстро восстановит силы.
— Где артефакт? — Говорить было тяжело, но судьба камешка
