И тут у Майры в голове что–то щелкнуло. Она сама не знала, в чем дело. Может, виноваты были годы молчаливого послушания или учебники, где были вычеркнуты слова, предложения, страницы и даже целые главы, отчего чтение превращалось в упражнение по дешифровке. Дыры зияли в каждом рассказе, научной формуле и даже в математических уравнениях… Или же дело было в том, что миссис Саймон сочла мамину сказку греховной. Короче, Майра сама не заметила, как с ее губ сорвались слова: «Откуда вы знаете, что под водой есть все, что нам нужно?»
В тишине класса вопрос прозвучал отчетливо и громко. После этого дороги назад уже не было, обратно слова Майра взять не смогла бы. Миссис Саймон сделалась совсем пунцовой и закричала, зовя на помощь. В класс вбежал директор Кроули. Вызвали и патрульных. Уведомили Синод. Арестовать Майру пришел главный патрульный Линч. На глазах у всего класса, у миссис Саймон и директора Кроули он связал ей руки веревкой. Конфисковал как улику сочинение — простую сказку все восприняли очень серьезно. Потом Линч отвел Майру в Темницу.
Тень, как называли тюрьму изгои, располагалась в Третьем секторе. Внутри было сыро и воняло. Главный патрульный запер Майру вместе с остальными заключенными, правда, из–за возраста ей выделили одиночную камеру. Не всем задержанным так везло: Тень была переполнена, многие томились в ней, даже не зная, когда им вынесут приговор. Синод вершил суд в строжайшей секретности.
Автоматические лампы в камере тоже имелись, но в качестве дополнительной пытки патрульные заключили их в непрозрачные плафоны, так что в Тени царила вечная тьма. Майра вскоре утратила счет времени, уже не знала точно, какой идет день недели. Сперва она подумывала о побеге. На ощупь изучила камеру. Это была стальная клетка, и сквозь прутья в потолке Майра нащупала решетку вентиляционного отверстия: пальцы обдувал поток холодного воздуха. Расположенная мучительно близко, решетка тем не менее оставалась недосягаемой.
Общаться с другими заключенными запрещалось. Запрещались и свидания с близкими. Охранник по имени Бейтс со смехом рассказывал дружкам, как приходил отец Майры, как умолял пустить его к ней. Бейтс отправил его восвояси, дав «хорошего пинка». В конце концов Майра для себя уяснила: самое страшное в заключении — это молчание. Оно удручало сильнее, чем холод, грязь и темнота. Молчание по–настоящему лишало рассудка. На какое–то время Майра и правда слегка повредилась умом.
Сколько ее продержали взаперти, она не знала. Наверное, достаточно, чтобы сломать, но в конце концов за ней все же явились. Ослепительно сверкнул луч фонарика, и Майра поспешила забиться в самый дальний угол. Когда глаза наконец привыкли к жгучему свету, она различила в дверном проеме силуэт главного патрульного, по бокам которого стояли помощники, в том числе и Бейтс. Он–то и светил ей в лицо фонариком.
«Эй, мелкота, — грубо произнес Линч, бросая ей полотенце, кусок мыла и сменную одежду. — Тебя хочет видеть Синод, а перед этим тебе надо почистить перья, ясно?» Прижав к груди новую одежду, Майра хрипло спросила: «А чем я вам такая не нравлюсь?» От долгого молчания она едва не разучилась говорить. Однако губы ее тронула легкая улыбка: пусть знают, что не сломили ее. А если и сломили, то не до конца.
Суд состоялся за закрытыми дверями палаты Синода. Вердикт — пусть и не единодушный — гласил, что преступления она не совершала. По крайней мере напрямую. В ее сочинении и вопросе не прозвучало запрещенных слов, не упоминалось ничего из эпохи, предшествовавшей Концу. Синод оказался не в силах вынести любимый приговор: предать нечестивица морю.
Когда советник Сиболд зачитывал эту часть документа, отец Флавий, сидевший на обложенной подушками скамье, злобно посмотрел на Майру. А та чуть не упала в обморок от облегчения. Отец, пришедший свидетельствовать в ее защиту, побледнел. Сохранив девочке жизнь, Синод, однако, заклеймил ее позором и выгнал из Академии, дабы она не смущала умы других школьников. Майру ждала судьба изгоя, но отец убедил Синод, чтобы ей позволили досрочно стать ученицей. Мол, заявок в инженеры и так мало и лучше держать смутьянку в недрах Четвертого сектора, где она точно не сможет никого настроить против закона.
Ей повезло. Повезло несказанно. Но теперь приходилось блюсти особую осторожность. Майра хорошо помнила взгляд первосвященника, когда отец Калеба зачитывал приговор. Жрец чувствовал себя обманутым и обделенным, он во что бы то ни стало хотел принести жертву Святому Морю. В этот момент ей в лицо ударил поток воздуха, и Майра вынырнула из воспоминаний. Подождала, пока струя ослабнет, и свернула направо, в трубу, что вела прямо к Четвертому сектору. Она спешила что было сил, чтобы не опоздать. Вернее, не опоздать слишком сильно.
Глава 7. «АНИМУС»
Сквозь щели в ржавой решетке Майра посмотрела на коридор внизу. Протиснувшись в узкое отверстие, спрыгнула на пол, постаравшись смягчить грохот в приседе. Провела рукой перед сканером, и прибор пискнул, подтверждая допуск. Толстые створки двери разошлись в стороны, пропуская Майру в Четвертый сектор. Стоило перешагнуть порог, и в лицо ударила волна горячего воздуха, напоенного запахом машинного масла — самым ее любимым. Если прислушаться, то можно было различить, как скрипят разводные ключи, гудят генераторы и тихонько шипит, выдавая кислород, «Анимус».
В Майру чуть не врезался парнишка с нагруженной
деталями тележкой. Майра в последний момент успела отпрыгнуть.
— Смотри, куда прешь, ученик! — прикрикнула она. — Прости, червь, — ответил тот. — Не заметил тебя.
Невероятно веснушчатый, он показался ей знакомым, однако его имени Майра припомнить не смогла. Наверное, он окончил школу года на два раньше ее. При звуках перебранки из кабинета выглянул Ройстон, черный с ног до головы, перемазанный в масле, саже и Оракул знает в чем еще.
— Доставка со склада запчастей!
