— Ты уверен, что встречаться безопасно? — мрачно спросил первый голос.
— Когда у нас было безопасно? Сам знаешь, чем рискуем.
Это говорил отец.
— Как думаешь, он не проговорился? — спросил третий, высокий голос.
— В таком случае мы бы тут не стояли, — ответил Джона.
Он щелкнул выключателем, и кабинет залило резким искусственным светом. Майра сквозь прутья решетки присмотрелась к спутникам отца. Одного она узнала — это был Стэн Деккер, снабженец, заведующий Складом запчастей. Внешне он и сам напоминал деталь какого–то ветхого механизма: горбатый, рябой и почти что беззубый.
Отец принялся расхаживать по комнате.
— Нам повезло, что он не раскололся под пытками, однако надо спешить. Синод начинает что–то подозревать… Время на исходе.
Он обернулся ко второму спутнику, которого Майра видела впервые: очки в проволочной оправе, нос картошкой и напомаженные завитые усики.
— Бишоп, расскажи о находке, — попросил отец, и тогда же Майра вспомнила: Филип Бишоп, чьи дочери–близняшки учатся в одном с Возиусом классе.
— Что ж, было непросто, — гнусаво начал Бишоп. — Я постарался копнуть поглубже, но Синод пристально следит за нами. Они хорошо поработали, стирая данные, однако мне удалось раздобыть кое–какие носители и восстановить информацию…
— А если нормальным языком? — перебил его Деккер.
— Я воссоздал хронологию.
Майре пришлось постараться, чтобы рассмотреть все хорошенько: Деккер с отцом обменялись мрачными взглядами.
— Итак, — произнес Деккер, — мои догадки верны?
— Прошла тысяча лет, — подтвердил Бишоп.
— Со времен основателей?
— Да… если верить моим расчетам.
— Здесь не может быть ошибки?
— Разумеется, может, — ответил Бишоп. — Белых пятен чересчур много.
— А что если Деккер прав? — произнес отец. — Разве это не вяжется с тем, сколько в последнее время протечек и поломок в машинах? Колония не рассчитана на вечное обитание в ней. Рано или поздно ее нужно будет покинуть. — Он сделал паузу, давая остальным осмыслить сказанное. — Есть шанс, что на Поверхности снова можно жить.
Майра чуть не ахнула, услышав запретные слова. Когда пришел Конец, Поверхность погибла, и думать иначе было греховно.
Деккер бросил на Джону укоризненный взгляд.
— Шанс, не более. Откуда тебе знать?
Бишоп кивнул:
— Деккер прав. Если поднимемся, можем погибнуть…
— Останемся — тоже погибнем, — отрезал отец.
Бишоп точно получил оплеуху. Его взгляд заметался между Деккером и Джоной.
— Джона… — пролепетал Бишоп, поправляя сползшие на нос очки. — Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, мы совершенно точно здесь погибнем?
В кабинете повисла гробовая тишина, Майра затаила дыхание. Деккер и отец обменялись полными тревоги взглядами.
— Так ты еще не сказал ему, Джона?
— Не был уверен, что могу полностью доверять.
— Ну что ж, Бишоп доказал свою преданность, — заметил Деккер. — После того, что стало с Картером, он заслуживает знать правду. Мы все повязаны.
Помрачнев, отец замолк. Ему явно было непросто продолжать. Тогда Деккер ободряюще положил ему руку на плечо и произнес:
— Давай, ему можно доверять… Все равно уже ничего не изменишь.
Сделав глубокий вдох, отец наконец произнес:
— «Анимус» ломается.
Бишоп спал с лица.
— Но… ты уверен?
— Более чем: уровни по всем параметрам падают, и это объясняет длинные очереди в Больницу. Люди жалуются на головные боли, тошноту, головокружение, их рвет, наваливается усталость, одышка… Аллергены тут ни при чем, это гипоксия. И это еще не самые опасные симптомы, худшее впереди.
— Не понимаю, — произнес Бишоп, заламывая руки и точно пытаясь защититься от неизбежного. — Что такое гипоксия?
Деккер вмешался:
— Это значит, что все мы тут задыхаемся.
— Разве нельзя починить машину? — спросил Бишоп у отца Майры. — Ты же главный инженер!
— Уж поверь, я пробовал, — заверил его Джона, ускоряя шаг. — Пытался чуть ли не весь прошлый год. Клянусь Оракулом, я не знаю, как работает эта штуковина. Основатели знали, но они давно мертвы.
— Нет–нет… я не верю, — запинаясь, пролепетал Бишоп.
Майра тоже не могла поверить в услышанное, однако отец никогда не ошибался. Особенно если дело касалось машин. И да, было кое–что еще: она сама с недавних пор испытывала некоторые из симптомов. Винила в этом аллергены, но теперь–то поняла, что причина намного страшнее: в колонии заканчивается кислород.
— Скажи ему, сколько нам еще осталось, — попросил отца Деккер.
— Самое большее — восемь месяцев, затем параметры упадут совсем низко. — Судя по тому, каким тоном произнес эти слова отец, времени могло оставаться куда меньше.
— Кто–то должен известить Синод! — воскликнул Бишоп.
Отец уронил плечи, как будто груз ответственности, что лежал на нем, внезапно обрел реальный вес.
— Я отправился к ним сразу, как понял, что происходит. Выслушав меня, Синод удалился на закрытый совет, а после отец Флавий передал их решение: мол, грехами мы навлекли на себя очередной Конец. Синод постановил, что требуется больше жертв — так мы облегчим нагрузку на машины и задобрим Святое Море.
— Это же безумие! — вскинул руки Бишоп.
— Вот и я так подумал, — пробормотал Деккер.
— Отец Флавий сказал, что на все воля Оракула, — продолжал отец. — О возвращении на Поверхность я даже заикаться не стал. Меня бы на месте арестовали.
— Кто еще знает? — спросил Бишоп.
— Никто. Даже инженеры, — сказал отец. — Я один наблюдаю за «Анимусом». Синод взял с меня клятву молчать. На секунду мне показалось, что отец Флавий готов бросить меня в тюрьму, чтобы я не проболтался, но кто–то ведь должен следить на «Анимусом».
— Выходит, оранжевый флаг над входом в Больницу, аллергены… — догадался Бишоп, — это просто легенда, придуманная Синодом, чтобы объяснить симптомы. Они скрывают правду, опасаются бунта
